Отношение большинства современных людей к философии двойственное. С одной стороны, практически все уверены, что философия — это что-то чрезвычайно умное, недоступное пониманию простых людей и относящееся к компетенции выдающихся гениев и мудрецов. Но с другой стороны, те же люди убеждены, что философия не имеет никакого отношения к обычной жизни, и из нее нельзя извлечь абсолютно никакой практической пользы. «Фи­ло­софствовать» в обыденной речи обычно означает «впустую тратить время на бесплодные разговоры», «прикрывать демагогией свое нежелание работать» или нечто в том же духе. Считается также, что профессиональные философы — это что-то близкое к дармоедам, нахлебникам и приспособленцам. Так что же это за такая очень мудрая штука, которая оказывается в действительности никому не нужной?

В соответствии с современной классификацией сфер человеческой деятельности, философия считается наукой. Но это не совсем верно: в отличие от большинства современных наук она не дает никакого практического выхода, не ставит экспериментов, не пользуется математическими моделями для описания предмета своего изучения. К тому же философия претендует не на изучение какой-то одной отдельной части мира, как все другие науки, а на познание наиболее общих принципов устройства мира и взаимодействия его частей. То есть она стремится построить всеохватывающую универсальную модель мира для общего использования. В этом смысле философия гораздо ближе к религии, чем к науке. Ведь в вопросах глобального характера практически ничего нельзя доказать не только математически, но даже и логически: человеческий разум не может охватить мир в целом и никакие эксперименты для проверки истинности своих взглядов здесь просто невозможны. Однако кое-какое отношение к науке философия все-таки имеет. Ей присущи те же внешние формы, что и науке (ученые степени, конгрессы, симпозиумы, научные труды и т.д.), та же ориентация на временные, преходящие авторитеты, на тех философов, которые в данный момент признаны наиболее умными и уважаемыми. Философия так же как и наука объявляет о своем непрерывном развитии (и это действительно так, если считать развитием постоянную смену авторитетов и ориентиров). Таким образом, можно сказать, что она представляет собой нечто среднее между наукой и религией.

Отметим также, что существует философское учение, которое провозглашает себя высочайшим достижением человеческого разума, заявляет, что оно впитало в себя всю мудрость, накопленную тысячелетиями, и поняло, наконец, окончательно, как устроен этот мир. Речь, конечно, идет о марксистско-ле­ни­н­ской философии, той самой, которая так хорошо известна всем в России и других странах бывшего СССР. Еще бы: ее изучали везде, начиная со школы. В техникумах, училищах, институтах, даже на курсах машинописи помимо основных предметов обязательно была эта самая философия или производные от нее науки: история КПСС, в которой практически не было исторической правды, политэкономия, которая «дока­зы­вала» преимущества экономики социализма и скорый экономический крах капитализма, наконец, научный коммунизм, содержание которого вообще не поддается сколько-нибудь связному пересказу. Даже на производстве, в научных институтах, учреждениях, конторах, уже никак не связанных с хоть какой-нибудь учебой, обязательно проводились так называемые политсеминары, где работники должны были по очереди убеждать друг друга, что они тоже знают это самое передовое и до конца верное учение, основанное на философии марксизма. Все эти науки, наверное, не любил никто, в том числе, и те, кто искренне верил в их истинность. Все относились к ним как к неизбежному злу, о них забывали сразу после сдачи экзамена или окончания семинара. И никому даже не приходило в голову извлечь из всего прочитанного, услышанного, пересказанного хоть какую-то реальную пользу. Так что теперь мало кто жалеет, что все это кончилось. Многие даже считают исчезновение этого идеологического гнета самым главным завоеванием нашего времени и готовы терпеть большие лишения, только бы он не возвращался уже никогда.

Но философия-то, тем не менее, осталась, остались философы, есть люди, серьезно интересующиеся теми вопросами, которые принято называть философскими. Поэтому можно сказать, что после ухода коммунистов от власти у нас образовался не только духовный, но и философский вакуум. А такой вакуум долго существовать не может. Он обязательно заполнится другими учениями, предлагающими свой взгляд на те же проблемы. Весь вопрос только в том, что это будут за учения.

Помимо близости к науке и религии, философия имеет также очень много общих черт с личными моделями мира каждого человека. Правда, личные модели мира предназначены обычно для индивидуального использования и не претендуют на применение их в другое время и в других обстоятельствах, а также на полную истинность. А вот философские учения, построенные практически тем же самым путем, объявляют о своей универсальности, о постижении ими высшего смысла жизни, главных законов мира. Конечно, философские учения отличаются от большинства личных моделей тем, что они формируются не только на основе жизненного опыта одного человека, но и на базе множества предшествующих философских учений. Однако надо учитывать, что эти самые учения в свою очередь также представляют собой не более чем такие же личные модели других философов. То есть принципиальной разницы между философией и личными моделями не существует, и любую личную модель можно вполне считать философским учением, если она излагается другим людям с целью чему-то их научить. Так что все мы с вами философы, только не каждый стремится донести свою личную философию до других. Поэтому древнеарийское учение не признает такой профессии, как философ. Человек не должен заниматься только этим всю свою жизнь и к тому же получать еще за это зарплату.

Если посмотреть на историю философских учений, то нетрудно заметить одну интересную закономерность: своего расцвета, пика развития философия всегда достигала там и тогда, где и когда приходила в упадок, теряла свое значение, уходила в тень религия, которая решает, как уже отмечалось, сходные задачи. (Обратное, вообще говоря, неверно: упадок религии отнюдь не всегда приводит к расцвету философии, наглядный пример тому — наше время).

Так, процветала философия в Древней Греции, прославившейся тем, что там было огромное число философов, каждый из которых предлагал свою систему мира. Ведь там практически не было единой цельной религии, а сохранившиеся, хоть и сильно искаженные, древние арийские мифы рассматривались всеми только как летописи или как довольно занимательные литературные произведения. Стержень учения был утрачен, а строившиеся многочисленные храмы отдельным богам, проводимые в них обряды служили скорее не объединению людей в стремлении к единой цели, а их разъединению (каждый поклонялся своему божеству). Поэтому неудивительно, что Пифагор, долгое время обучавшийся в Персии и знавший скрытый смысл многих обрядов и мифов, не встретил понимания у себя на родине при попытке объяснить его своим соотечественникам. Именно тогда, не получая со стороны религии, от жрецов никакого более или менее стройного и последовательного объяснения мира, многие люди становились философами, пытались самостоятельно понять и описать мир. А так как все люди разные, у всех у них есть свои пристрастия и убеждения, философских учений, школ, систем, отстаивавших порой самые разные взгляды, было явно больше чем нужно. Можно, конечно, считать это признаком высокого развития цивилизации, как убеждены многие наши современники, но когда каждый человек утверждает что-то свое, каждый имеет свое мнение по любому вопросу, истинной высокоразвитой цивилизацией назвать это все-таки довольно сложно.

Начало второго наиболее заметного расцвета философии приходится на более близкие к нам времена, на так называемую эпоху Просвещения. В это время была произведена глобальная переоценка ценностей, и главной ценностью, а также единственным мерилом всех вещей был объявлен человек. Влияние религии к тому времени ослабло, что привело к увлечению многих людей «новыми» идеями, которые, конечно же, в действительности новыми не были. В результате человек был поставлен на место Бога. Только он отныне имел право изменять мир в том направлении, в каком ему хотелось (причем хотелось в данный момент). Только его нуждами (действительными или кажущимися) нужно было руководствоваться при выборе пути развития общества и при оценке тех или иных поступков и событий. А так как было очевидно, что интересы разных людей часто различны, было объявлено, что на самом деле от рождения все люди одинаковые, они рождаются с совершенно чистым сознанием, и только неправильное устройство общества и неправильное воспитание виноваты в существовании различий между ними. От этого была уже прямая дорога к марксизму, но сейчас не о нем.

Как только человека объявили венцом творения и пупом земли, начались поиски самых лучших представителей человеческого рода, которые лучше всех понимают мир, знают все его законы и, самое главное, знают, куда идти (а от кого же еще было ждать мудрости, если выше человека никого нет?). То, что такие люди существуют или вот-вот появятся, ни у кого особых сомнений не вызывало. Никто почему-то не задумывался, а откуда вдруг появятся эти сверхгении, если рождаемся мы все одинаковыми и воспитываемся в близких условиях. Но раз общественное мнение считало, что учителя человечества должны появиться, они, конечно же, появились или были таковыми объявлены. Во все времена находились те, кто с радостью изъявлял готовность взвалить на себя подобную ношу. Именно в это время мы наблюдаем появление большого числа философов со своими оригинальными философскими учениями. Они были очень разными, не соглашались друг с другом, спорили и ругались между собой, но каждый из них упорно верил, что он и только он понял самую главную истину, познал самые глубины мироздания, и с принятием его учения люди наконец-то обретут долгожданное счастье. Хорошо еще, что об их учениях в то время знали немногие, только самые образованные люди, только знакомые этих философов, и никому тогда не пришло в голову попробовать воплотить идеи философов в жизнь. Но на культурное развитие человечества они повлияли довольно сильно.

А теперь попробуем разобраться чуть подробнее в особенностях философии в наше время. Прежде всего бросается в глаза, что философия не есть какое-то цельное, единое учение. На объединение всех философских учений претендовали многие, но никто из них не мог сравниться по степени притязаний с Марксом. Это он не только объявил, что его философия — это истинная вершина человеческой мысли, что все предыдущие знания накапливались только для того, чтобы создать фундамент для нее, но и перевел философию вообще на качественно новый уровень. Теперь она должна была не только объяснять мир, как все предыдущие, но и переделывать его.

Отметим, что если признавать марксизм единственно правильным учением и непререкаемым авторитетом, как это было в недавнем прошлом у нас, то вполне можно рассматривать философию как единое целое, развивающееся по пути к марксизму. Впрочем, это же справедливо для любой другой философской системы, объявляемой абсолютом. Но если подойти объективно и непредвзято, то легко заметить, что никакого внутреннего единства в философии нет, да и быть не может. Примирить разных философов совершенно невозможно, даже если они, казалось бы, говорят об одном и том же (хотя в действительности это далеко не всегда так: чаще они рассуждают о том, что им ближе и понятнее). Здесь ситуация даже хуже, чем в науке, где, как уже отмечалось, тоже нет единого взгляда на мир. В философии все утверждения одинаково не поддаются никакой экспериментальной проверке, никаким доказательствам. Так что спор между философами никогда не может быть окончательно решен в чью-нибудь пользу. Но кое-что, тем не менее, все-таки объединяет самые разные учения кроме источника их происхождения.

Любое философское учение практически всегда создается с ориентацией на существовавшие ранее учения (исключения случаются, но крайне редко). При этом совсем не обязательно философ соглашается со своими предшественниками, развивает и дополняет их взгляды. Ничуть не реже новое учение строится как раз на решительном отрицании всех существующих, на борьбе с ними, на разоблачении их недостатков. Но в любом случае ориентация на другие учения налицо. Поэтому ни одно из философских учений нельзя рассматривать само по себе. Для понимания трудов любого философа надо хорошо знать труды тех, с кем он соглашается, с кем спорит, кого ругает, и даже тех, кого он упорно предпочитает не замечать. Иначе трудно бывает понять, что автор имел в виду, какой смысл он вкладывал в свои утверждения. То есть философия в целом — это единый организм, жесткая система, состоящая из множества ячеек, соединенных большим количеством связей. И вырвать из этой системы какой-нибудь элемент практически невозможно без причинения ущерба (порой существенного) всей системе в целом. Точно так же каждый отдельный элемент без системы не имеет особого смысла.

Объединяет также философов общая терминология, складывавшаяся веками и даже тысячелетиями. Система терминов философии отличается удивительным разнообразием и при этом потрясающей непонятностью для всех, кроме профессиональных философов. Философы образуют как бы замкнутую секту со своим языком и своими проблемами, которые, как правило, очень далеки от интересов остальных людей. Порой создается впечатление, что философы специально хотят запутать все вопросы, чтобы никто посторонний не смог ни понять их рассуждений, ни проверить, чем это они там занимаются. От названий разделов философии и различных явлений у непосвященного человека просто сводит зубы: гносеология, онтология, синкретизм, бихевиоризм, позитивизм и др. (хотя возможно, что это неприятие у людей в нашей стране выработалось вследствие непрерывного обучения марксизму в течение долгих лет). Даже сосчитать количество подобных терминов, понятных только профессиональным философам, довольно сложно. Бывает также, что разные философы по-разному понимают одни и те же термины. К тому же помимо, так сказать, общефилософской терминологии существует еще масса более мелких систем понятий, предложенных отдельными философами и применяющихся только в рамках их собственных систем. В результате получается, что философы пишут в основном для себя, своих последователей и для себе подобных. Даже если они жарко спорят, ругаются между собой, полностью отрицают взгляды друг друга, они все равно не выходят за рамки своего круга общения (только там все эти споры имеют какой-то смысл). И обычным людям все это остается совершенно непонятным, они просто об этом ничего не знают, да и не хотят знать.

А вот в древних учениях, во всяком случае в их экзотерическом, открытом для всех варианте, о самых сложных вещах говорится предельно простым и понятным языком практически без всяких мудреных терминов. Это совсем не значит, что древние были наивны и простодушны, как считают некоторые, просто они знали то, о чем писали в отличие от большинства современных авторов. Для современных ученых, в том числе, философов, которые решают обратиться к мудрости древних, это оказывается буквально откровением: то, что казалось в изложении самых разных философов крайне запутанным, недоступным пониманию и сверхсложным, вдруг становится здесь совершенно ясным, наглядным и очевидным. Кстати, в связи с этим можно вспомнить спор об источнике происхождении древних учений: создали их люди, или они возникли в результате полученного откровения свыше. Когда описание мира пытаются самостоятельно создать люди, даже пользуясь при этом многолетним опытом других людей, получается именно то, что мы имеем в современной философии.

Философских учений существует масса, и каждое из них дает свой взгляд на мир. Можно ли из всего этого многообразия мнений извлечь что-то полезное, понять истину? Конечно, можно. Ведь практически во всех этих учениях крупицы истины есть. Создаются они людьми, причем далеко не самыми глупыми, поэтому совершенно естественно, что абсолютно лживым ни одно из них быть не может в принципе. Иначе несостоятельность такого учения была бы ясна всем даже без всяких дополнительных доказательств. Другое дело, что помимо крупиц истины в любом философском учении содержится довольно много абсолютно бесполезных рассуждений, затуманивающих ясный смысл, и обязательно большая доля лжи. Это утверждение ни в коем случае не должно оскорблять философов, многие из которых абсолютно честны перед собой и другими. Но человек просто не может знать всего, а желание построить законченную систему мира автоматически приводит к разным домыслам, выводам разума, использованию тех или иных логических приемов. А на этом пути любой из нас легко обманывается, принимает желаемое за действительное, добросовестно заблуждается, а иногда и сознательно пытается скрыть неприятную правду. И разобраться в том, где в философском учении истина, где ложь, а где словесная шелуха, чрезвычайно трудно, особенно если не иметь о мире четкого представления. Поэтому в философии может почерпнуть мудрость только тот, кто уже и без того достаточно мудр, чтобы понимать, что именно он хочет там найти (да и вообще, чтобы хоть что-то найти, надо хотя бы приблизительно знать, что искать). А вот тому, кто пытается получить из философии первичные знания о мире, использовать ее для самообразования, грозит реальная опасность запутаться в паутине разных несогласуемых между собой взглядов и, как следствие — полное разочарование или даже (в худшем случае) помутнение рассудка. Получается некий замкнутый круг, выход из которого бессмысленно искать в рамках самой философии.

Ситуация в философии напоминает положение в медицине: если против какой-то болезни существует огромное количество лекарств, это значит, что лечить ее врачи просто не умеют, хотя облегчить ход болезни все-таки можно. Точно так же и философия не может предложить окончательного ответа на любой из мировоззренческих вопросов, но прояснить кое-что она в состоянии. С ее помощью иногда можно лучше сформулировать для себя интересующий вопрос, понять его различные стороны, оценить разнообразные факторы, влияющие на его решение в тех или иных условиях, узнать мнение о нем разных людей. Но не стоит ждать от философии того, что она дать не может при всем желании.

А теперь остановимся на некоторых особенностях философии как науки, то есть как процесса накопления философских знаний в наши дни. Чем сейчас занимаются профессиональные философы? В недавние времена все было ясно: они исследовали неисчерпаемое наследство классиков марксизма-ленинизма, писали научные труды и даже диссертации по поводу какой-нибудь найденной в трудах этих классиков мысли, на которую ранее обращалось недостаточно внимания, пытались доказать необычайные способности предвидения (конечно же, научного) все тех же классиков, идеи которых “успешно” претворялись в нашу жизнь. Справедливости ради надо отметить, что работы у философов было гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд, так как в трудах Маркса, Энгельса, Ленина можно при желании найти очень многое, даже прямо противоположные выводы, из которых надо только выбрать то, что в наибольшей степени отвечает сегодняшнему моменту. Это, как уже отмечалось, одна из характерных черт любых лжеучений. И это же относится и к марксизму. Но те времена прошли и, будем надеяться, навсегда.

Когда же из отечественной философии была убрана основа в виде марксизма, многие наши философы совершенно растерялись. Незыблемая ранее истина была объявлена ложью, а ведь именно на ее отстаивании складывался авторитет советского философа. Вследствие этого все философские учения вдруг стали равноправными, что вызвало немалое смятение в стройных ранее рядах. Часть философов срочно избрала своими новыми кумирами мудрецов древности, другие объявили себя давними тайными сторонниками запрещенных в советское время мыслителей из дореволюционной России, а также зарубежных философов. Короче, прежде единый лагерь раскололся, но жизнь все-таки продолжается.

Отметим, что на отношение к философам и философским учениям распространяется отношение к людям: раньше тех, кто не был согласен с официальным мнением, безжалостно громили (на словах, если речь шла о давно умерших, и на деле, если о современниках), затем снисходительно высмеивали, сурово осуждали и объявляли сумасшедшими, наконец, теперь пытаются внедрить демократию и свободу слова, разрешить любые мнения и при этом... не обращать на них никакого внимания.

Сейчас основной задачей философии является классификация созданных к настоящему времени учений. Они выясняют, кто, когда, где и зачем высказал первым ту или иную мысль, причем в данной конкретной форме, даже данными словами. Они стремятся обнаружить, к какой группе, школе, к какому направлению, какому течению принадлежит тот или иной философ, с кем и почему он соглашался, с кем спорил или враждовал. Пытаются найти, когда, кем, с какой целью был введен каждый из терминов, и какой смысл вкладывался в него в разное время разными людьми. Все это тоже интересно, но скорее, с точки зрения изучения истории философии и психологии отдельных философов, а не с точки зрения познания мира. Сейчас обычно считается, что чем больше всевозможных философских учений знает человек, тем он умнее и компетентнее в самых различных вопросах, что чем больше учений мы возьмем, тем больше истины в них будет. Однако надо учесть, что вопросы мироустройства, познания мира нельзя решить голосованием, демократия здесь ни при чем: даже подавляющее большинство мыслителей вполне может заблуждаться, а также вольно или невольно вводить исследователей в заблуждение.

Но самой главной целью, самым величайшим достижением, самой заветной мечтой каждого философа является, конечно же, создание собственной системы или хотя бы существенное развитие одной из существующих систем. Только так его вклад в копилку философской мудрости человечества будет признан и оценен потомками, только так он встанет в один ряд с великими философами прошлого. А то, насколько это учение будет истинным, насколько оно будет соответствовать реальному миру — это не так уж важно, главное — что такого никто раньше не говорил. Если же философ ориентируется на вечные истины, на древние традиции, отношение к нему уже далеко не столь восторженное. К счастью, новые системы создаются нечасто, поэтому объем философских знаний растет в наше время не слишком быстро, иначе даже для того, чтобы познакомиться со всеми существующими учениями не хватило бы целой жизни.

Отдельного упоминания заслуживает вопрос о том, существует ли прогресс в философии, может ли устареть философское учение, можно ли сравнивать различные системы на основании сроков их возникновения. Если исходить из представлений марксизма (да, мы снова возвращаемся к нему как к наиболее известному у нас учению), то прогресс несомненно существует. Ведь все человеческое общество непрерывно развивается, изменяется, человечество умнеет, и, следовательно, философские системы должны все более точно отражать мир. А если у древних философов и были гениальные догадки, то это всего лишь редкие исключения из общего правила. То есть философия постоянно совершенствуется, приближаясь к своей вершине — марксизму, который объединил все положительное, что было найдено и сформулировано всеми предшествующими философами. Впрочем, объявив все остальные учения устаревшими, марксизм вырыл яму сам для себя. Пока он был самым современным учением, все было хорошо, но время прошло очень быстро. И теперь уже, следуя тому же принципу прогресса в обществе и соответственно в философии, легко можно назвать устаревшим сам марксизм. Ведь общество перешло на новый этап развития, наука не стоит на месте, человечество умнеет, значит, вполне можно допустить, что какое-нибудь современное учение гораздо лучше марксизма описывает мир просто в силу своей современности. Да, именно так должен был бы рассуждать последовательный сторонник прогресса человечества.

Но дело-то в том, что философские учения (все без исключения) оперируют понятиями, которые не имеют к техническому прогрессу (а другого-то, собственно говоря, и нет) ровно никакого отношения. Мир,  конечно,  развивается,  но  отнюдь  не  в  таком темпе  и  совсем  не  в  ту  сторону.  А  то,  что  какое-то  философское  учение  было  построено  на основе нескольких предыдущих, еще совсем не означает, что оно  хоть  в  чем-то  лучше  своих  предшественников. Ведь нет никакой гарантии, что автор включил  в  свое  учение  только  самое  лучшее,  отбросив заблуждения и ложь других авторов. Возможно, все  было  как  раз  наоборот,  рациональное  зерно было  отброшено,  а  заблуждения  развиты  и  углублены.  И появившееся позднее учение может оказаться гораздо дальше от абсолютной истины, чем возникшие ранее. Перед лицом истины равны учения всех возрастов. Поэтому говорить о старении какой-нибудь философии неправильно, ведь истина не стареет. Все философские учения одинаково современны, в том числе, и марксизм. Ни одно из них не может заранее претендовать на повышенное внимание к себе. Другой вопрос, какова степень их истинности, к чему они призывают человека, что они предлагают делать на практике.

С точки зрения древнеарийского учения, при сравнении взглядов различных философов надо использовать все тот же важнейший критерий, что и для любой модели мира — соотношение добра и зла. То есть надо прежде всего обращать внимание, как этот вопрос решает каждое из учений, как они определяют эти понятия и какое место отводят им в мире. В наше время это важнейшая часть абсолютной истины, самое главное, что нужно знать любому человеку для его духовного развития, для полноценной жизни, для выполнения своей задачи на Земле.

Среди множества философских учений встречаются самые разные взгляды на этот вопрос. Конечно, были в прошлом и есть в наши дни философы, взгляды которых основываются на религии. Они развивают положения своей религии и предлагают новые подходы в рамках традиционных религиозных принципов. У них вопросы выбора между добром и злом решаются обычно правильно, хотя даже они нередко поддаются искушению сказать свое новое слово в этом важнейшем вопросе. Даже они иногда стремятся увязать религию с господствующими в обществе взглядами ценой отказа от главного содержания этой религии. В таком случае именно они вольно или невольно расшатывают основы своей религии, повышают ее уязвимость к внешним разрушениям и способствуют ее деградации. Что же тогда говорить о философах, которые религии как бы не замечают или даже открыто от нее отрекаются, объявляя себя ее врагами? В их учениях можно найти самые разнообразные извращения истины, самые изощренные формы лжи, самые вредные ереси. Это вполне естественно для людей, которые пытаются построить законы мира в соответствии с собственными весьма запутанными и расплывчатыми представлениями о нем. Таким образом, практически каждый интересующийся философией может найти в каком-нибудь из учений тот взгляд на проблемы морали и нравственности, который ему ближе.

Именно это, кстати, прельщает в философии очень многих людей. Их не устраивают те принципы, которые провозглашаются религиями светлого направления, их строгость, требовательность, четкость и бескомпромиссность в вопросах выбора между добром и злом. Они хотят найти для себя какие-нибудь обходные пути, дающие послабления в определенных ситуациях или вовсе уводящие в сторону от решения данных вопросов. А безопаснее всего провозглашать принципы, кажущиеся остальным людям совершенно неприемлемыми, противоречащие всем признанным духовным учениям, из-за широкой спины известного и авторитетного человека: мол, это не я так думаю, это сказал такой-то. И философия как раз предоставляет широчайший выбор таких авторитетов на любой вкус. К тому же, если не все нравится у данного философа, можно часть позаимствовать у другого и у третьего и собрать в конце концов коллекцию цитат, удовлетворяющую самым разнообразным требованиям.

Но дело-то в том, что законы мира не изменяются от того, признает их человек или нет, они для всех едины вне зависимости от взглядов и убеждений. Поэтому отвечаем мы все именно по этим, истинным, а не выдуманным кем-то законам. Причем отвечаем сами, без учета ответственности выбранных нами для себя авторитетов. В этом деле они нам уже не помощники, не заступники. И всякие ссылки на то, что нас обманули, что нас не туда направили, что нам закрыли глаза и заставили поверить в ложь здесь уже не помогут: за свой выбор расплачивается каждый сам по себе. Авторы же философских учений несут свою ответственность за то, что распространили свои взгляды, сделали их доступными для всех.

Вообще, характерной особенностью философии является то, что в ней очень ценятся цитаты. Философы и те, кто интересуется философией, обычно обожают цитировать авторов известных учений, без этого они жить не могут. Поэтому многие труды состоят почти из одних цитат и немногочисленных связующих слов. Ссылки на источники с точным указанием всех данных о них занимают порой до половины объема таких трудов. А если вы просите кого-нибудь из этих авторов пояснить, что имеется в виду в упомянутой цитате, нередко следует немедленный совет (причем покровительственным тоном) самому прочитать ту или иную книгу данного автора. Там, мол все подробнейшим образом изложено и обосновано, а я не собираюсь тратить на вас свое время.

Это может означать одно из двух. Или ваш собеседник абсолютно ничего не понял из прочитанных и постоянно цитируемых им книг, так как усвоил только разрозненные фразы без всякой связи между ними. Или же он не желает брать на себя ответственность за те мысли, которые сам же провозглашает, то ли потому, что не совсем согласен с ними, то ли потому, что не уверен в том, что понял их верно. В любом случае не стоит особенно восхищаться его умом и начитанностью, так как сам он в обсуждаемом вопросе ничего из себя не представляет. А наиболее ярко несостоятельность вашего собеседника проявляется тогда, когда в процессе разговора следует просто ссылка на авторитет даже без всякой цитаты. Мол, не стоит даже пытаться обсуждать данный вопрос, так как он уже был исследован неким философским авторитетом. Для многих людей свобода выбора своих взглядов и вытекающая из этой свободы ответственность за них — это слишком тяжелый груз, от которого им не терпится поскорее избавиться. И проще всего это сделать, переложив эту ответственность на кого-то другого. Причем лучше всего, чтобы этого другого хорошо знали: не так стыдно будет признаваться в своей слабости.

Но вернемся к понятиям добра и зла. Пожалуй, наиболее четко и откровенно высказалась по этому поводу опять же марксистско-ленинская философия. И высказалась она, как известно, за полную относительность этих понятий. Если другие учения избегали обсуждать данный вопрос, давали расплывчатые ответы на него, ограничивались туманными рассуждениями, то марксизм все четко расставил на свои места: понятия добра и зла, мораль, нравственность — это совсем не общемировые категории, ни от чего не зависящие и существующие, пока существует мир, не основные принципы мироустройства, а всего лишь интересы различных групп людей. Нравственности, взятой вне человеческого общества, учит марксизм, не существует, а в обществе нравственность носит классовый характер. То есть каждая группа людей, каждый класс имеет свою нравственность, считает добром и злом то, что выгодно именно ему, причем эти представления довольно существенно меняются со временем. Мало того, добро и зло для каждого класса действительно разные, антагонизм между классами проявляется в том, что добро для одного класса оказывается злом для другого и наоборот.

Марксизм же предложил три способа, три инструмента для оценки того, что есть хорошо, а что плохо: конкретно-исторический анализ, диалектический метод и классовый подход.

Первый из них исходит из того, что на каждом историческом этапе, в каждой конкретной обстановке добром может быть то, что в другой момент, в другой обстановке было бы злом. Диалектический метод (в его марксистском понимании) подразумевает, что ничего постоянного в данном вопросе быть не может: при изменении определенных условий (внутренних или внешних) добро и зло могут просто поменяться местами. Сегодня мы человека хвалим и превозносим — завтра ругаем и проклинаем. Сегодня какая-то страна наш злейший враг — завтра она может стать лучшим другом, а послезавтра мы с ней будем воевать. Сегодня наш лозунг такой — завтра прямо противоположный. И, самое главное, все люди должны это понимать и принимать как истину в последней инстанции, а кто не понимает — глупец или враг. Наконец, классовый подход провозглашает, что мораль одних (передовых) классов по самой своей сути выше морали других (реакционных) классов. И что передовому классу или его руководителям хочется, то и хорошо. То есть морально то, что сначала служило свержению прежних «буржуазных» режимов, потом борьбе за установление советской власти и мировой революции, затем строительству социализма в отдельно взятой стране, наконец, мирному сосуществованию с другими странами. Ориентиры менялись, принципы тоже — все по правилам марксизма. И для достижения указанных целей любые средства хороши, даже считающиеся плохими: ложь, страх, насилие и их многочисленные производные, вторичные грехи. Вернее даже не так: любые средства автоматически становятся хорошими, если они служат достижению поставленной цели, борьбе одной части мира с другой. Сходство с манихейством бросается в глаза сразу.

А вот с религией, говорившей о тысячелетнем существовании абсолютных моральных истин, марксизм и вовсе не церемонился, объявляя ее «опиумом для народа» и «видом духовного гнета», служащим исключительно для закрепощения трудящихся. То есть она является как раз примером морали эксплуататорских классов, которым только и выгодна. И именно марксизм хочет нас освободить раз и навсегда от этого предрассудка. Некоторым это кажется привлекательным. Ну что же, каждому свое. Но только не надо, пожалуйста, никаких попыток тем или иным способом объединить марксизм и религию, а также утверждений, что у них много общего, что они зовут к одной цели. Такие попытки не редкость в наши дни и направлены они на то, чтобы хоть таким способом продлить жизнь показавшего свою несостоятельность учения. В действительности это два абсолютно различных пути, ведущих в совершенно противоположные стороны. Правда, внешне марксизм в его практическом воплощении во многом напоминает религию. Но это только служит еще одним напоминанием о том, что зло очень часто надевает на себя маску добра. И хорошо еще, что такие маски пока что кажутся людям привлекательными. Хуже было бы, если бы зло казалось нам желанным в его неприкрытом виде.

Теперь посмотрим, какие основные проблемы решает философия. Конечно, подробное исследование всех их заняло бы слишком много места, поэтому мы остановимся только на некоторых и к тому же довольно кратко.

Один из главных вопросов, так называемый основной вопрос философии, сводится к выяснению того, что первично: материя или сознание. Отметим, что его признают далеко не все философы, но вот в марксизме он не только считается основным, но и служит основанием для самой глобальной классификации философских учений, отнесения их к материалистическим или идеалистическим, то есть прогрессивным и реакционным. Те учения, которые провозглашают первичным материю, считаются материалистическими, а те, что считают первичным сознание — идеалистическими.

С точки зрения древнеарийского учения, неверна сама постановка данного вопроса, и, следовательно, отвечать на него бессмысленно. Уже в формулировке вопроса содержится противопоставление одной глобальной части мира другой, и как бы мы не ответили на него, мы всегда останемся на той точке зрения, что эти части могут появиться одна раньше другой, могут существовать одна без другой, могут порождать одна другую, могут противостоять друг другу. Но мир един и неделим, все в этом мире — творения Бога, все взаимосвязано. Все части мира — это только различные проявления одного и того же Творца. Ни одна часть мира не может самостоятельно породить другую часть, так как вся наша Вселенная, весь мир — это единый целостный организм. Ставить так этот «основной вопрос философии» — это все равно, что обсуждать, что у человека первично: правая рука или левая нога, что из них первично, а что вторично, что из них породило другое и каким образом.

К тому же стоит отметить, что никаких четких определений, что же такое материя, и что же такое сознание, никто не дает. Единственное, что отмечается, так это объективное существование материи. Но если исходить только из этого определения материи как «объективной реальности», то оно просто охватывает весь мир в целом, не оставляя никакого места ничему другому. Ведь весь наш мир существует реально со всеми своими проявлениями. Даже мысли людей, даже их слова — это тоже объективная реальность, они создают реально существующие образы, энергетические сгустки, живущие своей собственной жизнью. К тому же все они в той или иной степени соответствуют различным проявлениям мира, зависят от сил, действующих в мире, и сами влияют на мир. А разделение мира на более плотные и менее плотные сущности также не имеет никакого смысла: невозможно провести жесткую границу между веществом и энергией, между той энергией, которую человек воспринимает пятью органами чувств и той, которая фиксируется только приборами, или между той, для фиксации которой приборы уже созданы, и той, которую приборы детектировать пока не в состоянии.

Столь же неверна постановка и другого вопроса философии о том, можно ли познать мир (этот вопрос марксизм считает другой стороной все того же «основного вопроса»). Ведь если признать, что мир познаваем до конца, значит, мир — не более, чем объект исследования для человека, материал для его деятельности, находящийся на более низкой ступени, чем человек. Достаточно очевидно, что познать можно только то, что проще того, кто познает. Создать внутри себя, в своем сознании полный и законченный образ мира человек может только в том случае, если мир более примитивен, чем человек, чем его сознание. Но наше сознание само представляет собой не более, чем часть мира. А часть может нести в себе только часть информации о целом, которая будет не более чем бледной копией полного знания или сравнительно подробным знанием, но всего лишь о малой части мира. Конечно, человек создан по образу и подобию Бога и потенциально имеет в себе все, что есть в мире. Но эти наши возможности еще очень неразвиты, скрыты и недоступны. С другой стороны, если признать, что мир непознаваем в принципе, то становится совершенно непонятным, зачем вообще человеку сознание, и как это ему еще удается существовать в этом полностью непознаваемом мире. Ошибка здесь опять же в самой постановке вопроса: мир познаваем в определенных пределах, но познать его до конца человек на своем уровне развития совершенно не в силах, для этого он должен достигнуть уровня Создателя.

Еще один вопрос, который волнует многих, но на который далеко не просто найти ответ в философских учениях. Речь идет о необходимости и случайности, их взаимосвязи и особенностях проявления. Действительно, обязательно ли должно было произойти все то, что уже произошло? Предначертано ли будущее раз и навсегда? А может быть, все происходит чисто случайно и никаких закономерностей нет? Можно ли предсказать будущее? Если подойти объективно, то на любой из этих вопросов можно дать любой ответ. И доказать правильность этого ответа, как и опровергнуть его истинность не сможет никто, так как это вопросы слишком общего, мировоззренческого порядка, и логика здесь совершенно бессильна.

Например, сторонники всеобщей предопределенности, фаталисты, о любом произошедшем событии смело могут сказать, что именно так и должно было быть, иначе и быть не могло. Причем это касается не только дел, но также и слов человека, и его мыслей (мысли тоже приходят тогда, когда нужно, и такие, какие нужны). В результате получается, что будущее определено с самого начала существования мира, и ничто не может его изменить. Более того, мысль о попытке его изменить никому и в голову прийти не может: ведь все мысли также определены. И доказать ложность таких взглядов невозможно. Отметим, что при данном подходе совсем не важно, можно ли это будущее узнать, самое главное — это то, что оно определено совершенно однозначно.

Точно так же сторонники всеобщей случайности могут объявлять все случайным, даже то, что кажется кому-то совершенно закономерным, ведь проследить весь путь от причин любого явления до его реализации практически невозможно, к тому же любой вариант развития событий можно назвать всего лишь одной из множества существовавших возможностей. Опровергнуть такую точку зрения так же невозможно, как и предыдущую. Любые доказательства здесь бессильны. Для сторонников такой точки зрения будущее непредсказуемо в принципе, так как любой вариант развития событий вероятен и вполне имеет право на существование. И даже если кто-то правильно предсказал какое-то событие, он это сделал чисто случайно, и другое событие было не менее вероятно.

Конечно, это две крайние точки зрения на вопрос о необходимости и случайности. Существует также огромное количество промежуточных взглядов, провозглашающих большее или меньшее значение необходимости или случайности, их чередование в определенных условиях. На пути изучения философии получить единственный ответ на этот вопрос невозможно, так как любое философское учение, по большому счету, ничуть не лучше другого. А что же говорит по этому поводу древнеарийское учение?

Ничего случайного в нашем мире не происходит. Любое событие вызывается своими причинами и в свою очередь является причиной для других событий. Основной тип времени в нашем переходном мире — это Зерван-Карана, дающий жесткий путь из прошлого через настоящее в будущее. Но в мире существует также свободная воля, возможность выбора у некоторых сущностей, в том числе, и у человека. И именно этот свободный выбор может вносить изменения в ход событий, проводить в мир другую форму времени — Зерван-Акарана. Однако когда выбор сделан, дальше опять вступают в действие причинно-следственные взаимосвязи, определяющие четкую последовательность дальнейших событий. И на вопрос о том, существует ли будущее, можно ответить так: да, существует, но не единственное, а в нескольких вариантах. А какой из этих вариантов проиграется в действительности, зависит от выбора сущностей, обладающих свободой. Причем важно, что не все моменты будущего имеют одинаковое число возможных вариантов. Некоторые из них маловариантны, другие многовариантны.

Наиболее близкая аналогия здесь, как отмечает в своей книге П.П. Глоба, — это разветвленная сеть расходящихся и сходящихся коридоров. Человек (страна, человечество), доходя до разветвления коридора (момент выбора), может выбрать для себя тот или иной путь. Но надо учесть, что при дальнейшем продвижении по выбранному коридору можно придти в ту же самую точку, что и при выборе другого коридора. То есть не только один путь может расходиться на несколько, но и несколько путей могут сходиться в один. Если говорить о судьбе человека, то степень разветвленности коридоров (степень свободы выбора) у каждого из нас различна и зависит в основном от нашего предыдущего пути.

Характерной чертой всей философии в целом является то, что в каждом из учений чрезмерно большое внимание уделяется какой-то одной стороне мира, наиболее близкой автору учения, в то время как роль остальных проявлений мира оказывается сильно приниженной. Такая перекошенная картина иногда может показаться (во всяком случае, на первый взгляд) довольно стройной и логичной, но в действительности она всегда представляет собой пример неполного знания, в котором истина перемешана с ложью и умолчаниями. Практическая польза от такого учения также обычно оказывается очень сомнительной, однобокой, так как оно сужает кругозор человека, направляет его внимание в одну сторону, оставляя тыл совершенно беззащитным для нападения сил зла. То есть не соблюдается принцип золотой середины, один из важнейших принципов древнеарийского учения.

Отметим, что, используя символику Зодиака, можно довольно легко предложить подходы к созданию практически любого числа разнообразных философских систем. Для этого достаточно взять одну из характеристик знака Зодиака и объявить ее самой наиглавнейшей, центральной и заменяющей все остальное, что есть в мире.

Пусть, например, мы хотим выяснить, что лежит в основе мира, определяет его существование и развитие. Берем по очереди один из двенадцати знаков Зодиака и получаем ключевые принципы новых двенадцати философских систем. Сформировать на их основании систему положений, развить учение — это уже дело техники. Любой философ сделает это легко и просто. А сколько диссертаций по философии можно будет написать... Итак, приступим.

Овен — самое главное состоит в первичном толчке, в импульсах, периодически изменяющих направление развития мира. Дальше все идет уже по заданному пути.

Телец — все в мире определяется постепенным накоплением признаков, вызывающим гармоничное перерастание старого в новое.

Близнецы — все в мире вызывается исключительно взаимодействием его частей, связями между ними, их взаимообменом.

Рак — самое главное в развитии мира состоит в постоянном возврате назад, к исходной точке, и зависит только от предыстории процесса.

Лев — все в мире держится на взаимном энергетическом обмене его частей, их взаимоподпитке.

Дева — основной  принцип  мира  сводится  к построению общей картины из отдельных мелочей, к зависимости системы только от ее элементарных частей.

Весы — главный принцип мира состоит в достижении всеобщего равновесия, преодолении противоречий.

Скорпион — все в мире объясняется постоянной борьбой его различных стихий с их взаимным разрушением и преображением.

Стрелец — движущая  сила  мира — это  стремление  каждой  его  части  расширить  зону  своего влияния,  подчинить  себе  как  можно  больший  его объем.

Козерог — все в мире подчинено единой цели, все направлено на ее достижение, а то, что мешает этому, отмирает.

Водолей — ведущий принцип мира состоит в стремлении его частей к свободе, независимости от других частей мира, в непредсказуемых переворотах, меняющих установленный порядок.

Рыбы — самое главное в мире состоит в достижении глубинной гармонии, полного слияния всех его частей.

Отметим, что мы взяли только отдельные характеристики знаков, а вообще-то из качеств каждого знака может быть построено несколько учений. Например, на основе характеристик знака Тельца можно построить учение, переносящее все свойства мира исключительно на его воплощенное проявление, объявляющее материю единственной реальностью, отрицающее любой выход за пределы материального мира. А если еще взять характеристики частей знаков и градусов, а если еще и скомбинировать по два-три знака, то количество учений вырастет неимоверно. Но пусть этим занимаются философы, они это любят и ценят.

Рассмотрим еще один пример. Одной из своих важнейших задач философия считает обоснование хода человеческой истории, вскрытие механизмов, определяющих все исторические события, понимание существующих закономерностей и принципов их применения на практике. Конечно, это тоже интересно, но с позиций философского подхода данная задача столь же неразрешима, как и постижение основ мироздания. Слишком глобальные силы задействованы здесь, слишком сложны законы, чтобы их понять из простого человеческого опыта. И здесь мы наблюдаем ту же картину: выделение каждым учением какого-то одного фактора и его абсолютизация, попытка объяснить именно этим фактором все события истории. Справедливости ради надо отметить, что многие философские подходы к истории выглядят внешне чрезвычайно убедительными, так как их авторы довольно удачно подбирают исторические примеры, подтверждающие именно их теорию. Ведь, как уже отмечалось, история — это очень субъективная наука, и из множества разнохарактерных фактов и событий практически всегда можно подобрать те, которые удовлетворяют выбранной ранее концепции. Конечно, автор концепции никогда не признается, что он поступал именно так. Он всегда скажет, что сначала изучил множество исторических фактов, а потом уже подметил общие закономерности, позволившие ему сформулировать теорию, ведь именно такой подход официально считается истинно научным. Но почему-то каждый из авторов находит в истории именно то, что он искал.

Астрология и здесь может оказать немалую помощь тем, кто хочет составить свою философскую концепцию истории человечества. Если взять все ту же универсальную символику Зодиака, то можно легко и просто сформулировать двенадцать подходов, абсолютизирующих одну из двенадцати сторон действительности. А подобрать к этим подходам соответствующие исторические факты не составит особого труда.

Овен — основной движущей силой истории является стремление людей и, в первую очередь, правителей, самоутвердиться, показать свою силу, заставить считаться с собой, а также волевые решения руководителей государств.

Телец — главной силой в истории служат деньги, материальные ценности, богатство, стремление обогатиться любой ценой, чтобы обеспечить себе комфортную и сытую жизнь, а также уровень материального благосостояния людей и государств.

Близнецы — все события истории определяются стремлением наладить связи, контакты, узнать новое о других странах, развить с ними торговлю (в данном случае цель торговли — не обогащение, а получение тех товаров, которых нет в данной стране).

Рак — в основе всех исторических событий лежат интересы рода, династий различных правителей, родственные связи между ними, а также охрана традиций, обычаев, своего жизненного уклада.

Лев — основной силой истории служит стремление подчинить своей власти как можно больше стран и народов (пусть даже и в ущерб себе), желание укрепить свое величие, получать больше почестей, поражать всех своими поступками.

Дева — все в истории происходит из-за мелочей, которые являются катализаторами глобальных процессов, и самый незначительный эпизод может повернуть ход истории, самый невзрачный человек способен повлиять на него.

Весы — вся история представляет собой результат различных компромиссов, желания установления равновесия  в  каждый  конкретный  момент,  дипломатических ухищрений, а также сложнейших интриг, направленных на сталкивание правителей и их примирение.

Скорпион — в основе истории лежит стремление все разрушить, чтобы построить то, что нужно именно мне, а также желание навредить соседям по принципу: пусть мне будет хуже, но и им я жизнь испорчу.

Стрелец — все исторические события происходят из-за столкновения религиозных интересов разных стран, стремления их распространить на весь мир свою веру или идеологию, добиться роста своего авторитета во всех вопросах и во всем мире.

Козерог — все в истории происходит вследствие того, что разные страны и правители стремятся выполнить свою историческую миссию, достичь далекой заветной цели, полностью реализовать свой потенциал даже путем самоограничения.

Водолей — основной движущей силой исторического процесса является стремление к свободе, независимости, отказу от установленных в обществе законов, а также желание обновления жизни любой ценой.

Рыбы — в истории все определяется заговорами, вмешательством тайных обществ, преследующих свои цели, а также всевозможными мистическими факторами, высшими силами, магическими действиями.

Наверное, каждый согласится, что все перечисленные факторы оказывают свое влияние, к тому же есть и другие силы, влияющие на исторический процесс. Но в философских учениях обычно берется какой-то один из них, а остальные считаются всего лишь производными от этого ключевого фактора. И вот, основываясь на этом подходе, можно создать огромное множество учений, ценность которых, впрочем, будет не слишком высока.

А то многие подобно Марксу хотят видеть во всем только материальные причины, объяснять все исключительно тем, кому, что, сколько и на каких правах принадлежит, видеть во всем только корысть, материальную выгоду, стремление получить прибыль, ради которой люди готовы на все. И такой подход используется не только марксистами, но и многими их непримиримыми противниками, которые, по сути, недалеко ушли от тех же марксистов. Несомненно, в нашем воплощенном мире, в нашей обыденной жизни материальные богатства играют чрезвычайно важную роль. Именно поэтому, кстати, силы зла наиболее часто используют как раз такие качества человека, как жадность, потребительство, зависть к чужому богатству, накопительство как смысл жизни. Зацикливание на материальных проблемах закрывает для человека путь к духовному развитию, не дает возможности выйти из круга и перейти на новый уровень развития, зато существенно облегчает процесс духовной деградации, помогает быстро стать служителем зла. С этим связано и одно из названий второго дома гороскопа: Porto Inferno, то есть Нижние Врата, врата в ад. Но сводить все только к этому все-таки не стоит. У людей есть еще масса других побудительных мотивов, которые нередко перевешивают материальные интересы. К тому же порой стремление к материальным благам — это вовсе не цель, а всего лишь средство для достижения совсем других целей, например, власти, почестей, наконец, просто спокойной уединенной жизни.

И в конце данной главы несколько практических выводов.

Не стоит ждать от любого философского учения, а также от всех философских учений вместе взятых больше того, что они могут дать в силу своей специфики. Все они представляют собой всего лишь плод размышлений их авторов и поэтому не в силах составить стройную и непротиворечивую, а главное, правдивую картину мира. Людям всегда свойственно ошибаться, а возможности любого человека ограничены. Изучая философские учения, невозможно понять истину и даже просто составить картину мира, которая бы пусть и упрощенно, но говорила обо всех важнейших принципах мироздания, законах мира, правилах поведения людей: слишком велик здесь разброс мнений, а критерий истинности просто невозможен. Единственно, чего можно достичь, изучая философию, это создать собственное философское учение, ценность которого вряд ли будет выше, чем ценность десятков других учений. Практически то же самое можно сделать, просто изложив свой собственный взгляд на мир, сложившийся на основе личного жизненного опыта. Поэтому любое философское учение лучше рассматривать не как источник информации о мире, а как отражение особенностей личности автора, его взглядов, его характера, склонностей, его судьбы. Это тоже очень интересно.

Философский взгляд на мир, то есть стремление понять глубинные причины событий, взглянуть на мир как на единое взаимосвязанное целое, выделить главное среди множества факторов, подняться над мелочами и оценить ситуацию с позиции ключевых принципов мира можно только приветствовать. Но обращаться за помощью в выработке ясного понимания мира только к философским учениям не стоит. Они могут принести пользу в качестве вспомогательного материала, помогающего окончательно отшлифовать свое мировоззрение, но не способны служить базой для него. Философия в своем истинном смысле — это идеальная часть любой науки, любого знания о мире, очищенная от всего наносного, от всех иллюзий и заблуждений, от частных, временных, второстепенных черт. Но для такого ее понимания нужны знания более высокого порядка, знания не накопленные людьми в их жизни, а данные Богом.