Общая модель мира, предлагаемая наукой как единым целым, рассматривает развитие мира как неуклонный, непрерывный и однонаправленный процесс. И чаще всего такое однонаправленное развитие приписывают человеческому обществу, культуре да и самой науке. Совершенно не задумываясь, ученые и популяризаторы науки употребляют в своих работах слова «еще» и «уже». Например: «еще в прошлом веке люди считали...», «уже в античные времена было известно...», «еще сейчас не совсем понятно...», «в будущем уже не будет...» и т.д. То есть предлагаемая схема чрезвычайно проста: развитие людей идет непрерывно, а отдельным фактам, выпадающим из общей картины, можно только удивляться. Искреннее удивление, например, вызывают глубочайшие познания древних людей, неожиданно подтверждаемые в наше время с помощью сложнейшей аппаратуры. Не меньшее изумление вызывает стремление наших современников искать истину вне науки. Всех поражают примеры очень продуманной организации общественной жизни наших предков и возмущают как верх нелепости нередко встречающиеся в наше время случаи самого настоящего рабства. По сути, мы создали сами себе сказку о прогрессе и удивляемся теперь, что реальность от этой сказки почему-то отличается.

С давних пор известно: никогда и ни о чем нельзя утверждать, что такого еще не было или больше не будет никогда. Все уже могло быть, и все еще может случиться. То есть любые события новейшей истории вполне могли неоднократно происходить в далеком прошлом. Любые явления далекого прошлого вполне могут повториться в настоящем или будущем. Ничего окончательного в мире быть не может, никакого неуклонного развития не существует. Новое не может окончательно и бесповоротно победить старое, старое не может навсегда уйти в прошлое. Строго говоря, понятия нового и старого обычно довольно относительны. Например, возврат к забытому техническому решению воспринимается как бесспорное новшество. Так, известно, что жрецы Древнего Египта пользовались гальваническими элементами, вновь изобретенными затем в XVIII веке. Не так давно выяснилось, что европейцы (ви­кин­ги) плавали к берегам Америки задолго до Колумба, длительное время считавшегося первооткрывателем этого континента. Сторонники коммунизма считают его вершиной научной мысли, достигнутой лучшими умами совсем недавно, однако даже известные нам попытки организовать общество на коммунистических принципах предпринимались уже полторы тысячи лет назад. Многие народы знали в своей истории длительные периоды упадка, если не полного одичания, после великолепных периодов высочайшего расцвета. То есть миф о том, что человечество может окончательно поумнеть и исключить дальнейшее повторение каких-то явлений, абсолютно несостоятелен. Практически все уже было или вполне могло быть в прошлом. Практически все, что уже было, может повториться вновь. Никакой из придуманных людьми сценариев развития событий не может быть исключен полностью ни из прошлого, ни из будущего.

А особенно нелепы утверждения, что в общемировых вопросах надо обязательно изучить весь опыт предшественников, все, что было сказано ранее. Нередко можно услышать: «Как можно после замечательных трудов гениального мыслителя А. рассуждать на эту тему?» или «Еще великий Б. блестяще доказал, что...» или «А вы знакомы с последними трудами выдающегося В.?». Такие слова еще имеют какой-то смысл в технических науках, которые действительно постоянно развиваются, в которых действительно есть какой-то прогресс. Но в главных вопросах бытия ничего и никогда нельзя сказать окончательно, ничего нельзя бесспорно доказать и никакую тему нельзя закрыть раз и навсегда. И никакие авторитеты ни прошлого, ни настоящего, ни будущего не могут вынести итогового суждения, не подлежащего обсуждению. Данные темы всегда новы и свежи, не могут устареть или отойти на второй план, в них всегда возможны открытия давно забытых и отвергнутых истин. Все это, кстати, относится и к вопросам искусства, истории, педагогики, медицины, других областей, прогресс в которых напрочь отсутствует или же весьма сомнителен.

Правда, есть одна особенность современного мира, которая серьезно претендует на то, чтобы окончательно и бесповоротно исключить возможность возврата многого из нашего прошлого. Речь идет о разрушении и загрязнении окружающей среды. Вполне возможно, что вернуть изначальную чистоту и гармонию природы не удастся ни нам, ни нашим ближайшим потомкам. Вероятно, уже никому не удастся подышать действительно чистым воздухом и попить кристально чистой воды, поесть по-настоящему чистые продукты и полюбоваться абсолютно нетронутой природой. Однако такого «нов­шест­ва», таких «до­сти­же­ний» можно только стыдиться, гордиться человечеству тут нечем.

Происхождение идеологии прогресса проследить довольно трудно. Некоторые исследователи пытаются связать появление этой идеологии с возникновением христианства, уверяя, что в античном мире о прогрессе не упоминали. Однако это слишком просто, да и не слишком верно. Идеология прогресса проста и привлекательна в любом обществе и в любые времена, поэтому ее начало вряд ли удастся отыскать. Наверное, и в Древней Греции, и в Древнем Египте находились люди, гордившиеся достижениями своих народов, которые далеко опередили в развитии соседние племена, оставшиеся в диком, варварском состоянии.

А основывается идеология прогресса на простом логическом заблуждении, хорошо выражаемом всем известной, но глубоко неверной пословицей: «Победителей не судят». То есть считается, что все новое обязательно лучше, совершеннее, прогрессивнее старого уже потому, что оно одержало победу, вытеснило и уничтожило то, что было до него. А все старое, что не смогло выдержать столкновения с новым, просто-напросто уже разложилось, перестало отвечать требованиям времени, стало всем мешать и заслужило немедленного слома, замены, уничтожения. То есть основная идея предельно элементарна и доступна любому человеку независимо от его мировоззрения, знаний и веры.

И отсюда следует простой логический вывод: настоящее всегда и во всем лучше прошлого, но при этом хуже будущего. Ведь настоящее несмотря ни на что все-таки вытеснило прошлое, а будущее обязательно вытеснит настоящее. А вечные ценности выпадают из этой стройной схемы, они ничего не сменяют и ничем не сменяются, поэтому они объявляются выдумкой, красивой сказкой, которую нельзя проверить и к которой нельзя относиться всерьез. Только практика может показать, кто прав, кто стремится к прогрессу, то есть улучшению, а кто не прав, зовет к откату назад, то есть к ухудшению, что действительно хорошо, а что плохо. Прав всегда победитель, причем тот, кто победил на более длительное время. Следуя дальше по этой логической цепочке, можно прийти к следующим выводам.

Если выясняется, что наши предки в чем-то отличались от нас, то однозначно объявляется, что в этом они хуже нас. Ведь, как принято считать, «история все расставляет по свои местам», поэтому если мы отказались от чего-то, то так и следовало поступить, так было лучше для всех. Современные историки любят свысока и покровительственно рассуждать о быте наших предков, особенностях их мышления, их мировоззрении и заблуждениях. Практически никто из них не допускает и мысли о том, что правы были предки, а не мы. Даже тогда, когда признается необходимость перенять что-то у древних, мы обязательно стараемся подправить их в соответствии с современными научными представлениями. Любой, кто всерьез пытается научиться у предков, рискует прослыть чудаком, а то и сумасшедшим.

Любое новшество, сумевшее преодолеть сопротивление и получившее достаточное развитие, мы склонны считать правильным. Даже если все наше существо отвергает это новшество, мы стараемся убедить себя в его пользе или хотя бы безвредности. Например, распространение какого-нибудь человеческого порока вызывает безоговорочное осуждение только до определенного предела. Когда же этот предел перейден, когда порок устойчиво овладел значительным числом людей, когда он одержал уже заметные победы, мы, воспитанные на идеологии прогресса, начинаем сомневаться. Нам уже кажется, что за этим пороком будущее, что в нем есть какой-то высший смысл, что он несет нам непонятое пока добро и способствует совершенствованию общества. Точно так же какое-нибудь заблуждение, то есть ложь, вызывает активные возражения только до тех пор, пока эту ложь не примут множество людей. Ложь, одержавшая много побед, овладевшая большими массами людей, уже воспринимается людьми как вполне жизнеспособный конкурент истине, как возможный ее вариант.

Всем известно, что «будущее рождается уже сегодня». Поэтому многие люди всячески стараются распознать ростки будущего, чтобы как можно раньше начать поддерживать будущего победителя, который обязательно сметет несовершенное настоящее, заменит его лучшим и более совершенным будущим. Правда, разные люди по-разному видят будущее, порой даже их взгляды полностью противоположны, враждебны друг другу. Но основная борьба идет опять же между сторонниками разного понимания будущего, и каждый надеется, что верх одержит именно его вариант, неопровержимо доказав его прозорливость. А друг друга они называют ретроградами, объявляют взгляды противников устаревшими и отвергнутыми самой жизнью. Каждый готов принести в жертву своему варианту будущего все, что есть в настоящем. И почти никто не допускает, что будущее может быть хуже не только настоящего, но и самого давнего прошлого. Или что прошлое может быть во многом лучше даже самых радужных картин будущего.

В действительности же далеко не каждая победа ведет к торжеству добра, совершенствованию и подлинному развитию мира. Более сильным, победителем может оказаться вовсе не тот, кто желает миру добра. Зло, к сожалению, торжествует очень часто. Его победе способствует то, что оно не останавливается ни перед чем, не брезгует никакими методами. Оно не только беспринципно, жестоко, но и хитро, коварно, изобретательно. Противостоять ему может лишь цельная, не имеющая внутренних пороков часть мира, гармонично связанная со всем остальным миром. Но торжество зла никак нельзя назвать развитием, улучшением, совершенствованием. И победившее, пусть даже на длительный период, зло никак не освобождается от суда, его не только можно, но и нужно осуждать, с ним обязательно надо продолжать вести борьбу. Таких победителей судят, обязаны судить.

Простейший пример. Человек заболевает гриппом и умирает от него. Наверное, никто не скажет, что восторжествовала единственно возможная справедливость, что победителем — вирусом гриппа — надо восхищаться, что именно ему принадлежит будущее, что человек перешел благодаря ему на более высокую ступень развития. Точно так же мало кто решится утверждать, что человек сам виноват, что он уже не мог дальше так существовать, что его внутренние противоречия разорвали его, что болезнь и смерть для него явились благом. Никто не скажет, что целеустремленность и энергичность вируса, его большая жизнеспособность, неподражаемое коварство и несравненная жестокость хоть в какой-то мере оправдывают его злодеяния или дают нам пример для подражания.

Однако именно такие нелепые доводы часто можно услышать в оправдание крушения какого-нибудь государства вследствие революции или иноземного нашествия. Многим кажется, что развал, если уж он успешно совершился, если он надолго победил, тем самым неопровержимо доказывает свою неизбежность, справедливость и пользу. Более энергичные, ни перед чем не останавливающиеся бунтовщики и захватчики, особенно если они руководствуются какой-то идеей, считаются выразителями объективных законов развития. Крушение поверженного и развалившегося государства объявляется совершенно логичным. Желание встать на сторону победителя, сохранить свою веру в неизменный прогресс человечества чрезвычайно велико. И даже тогда, когда государство после всех испытаний и мучений, после изгнания захватчиков или победы над бунтовщиками восстанавливается, многие объявляют случившуюся катастрофу совершенно закономерным этапом развития страны, принесшим ей большую пользу. Это все равно что назвать закономерным и необходимым этапом развития человека перенесенную им тяжелую травму или смертельно опасную болезнь. Или считать очень прогрессивными, совершенными и лучше отвечающими всем требованиям нашего времени тех комаров, которые до смерти закусали ослабевшего от голода человека.

Если уж следовать идеологии прогресса до конца, то и нарастающее в последнее время разрушение природы тоже надо считать прогрессивным, неизбежным и ведущим к дальнейшему совершенствованию мира. Ухудшение здоровья людей, вызванное загрязнением воздуха, воды и земли, мы должны расценивать как совершенно необходимый этап на пути развития человечества, позволяющий перейти нам на новый, более высокий уровень. Рост влияния атеизма, снижение уровня духовности, упадок культуры, безмерное накопление страшного оружия, совершенствование методов лжи и насилия — это тоже все абсолютно закономерно, прогрессивно, однозначно улучшает нашу жизнь.

Идея прогресса настолько популярна еще и потому, что она чрезвычайно легко усваивается разумом, не требует большого напряжения ума, предлагает предельно простую схему. Вникать в реальный исторический процесс с его неожиданными поворотами, многочисленными взлетами и падениями, долгими застоями, с борьбой различных течений довольно сложно, это требует немало времени и сил. К тому же из этого реального процесса трудно извлечь какие-то бесспорные общие выводы, явные практические уроки. А простейшая схема, предлагаемая идеологией прогресса, хотя и в корне неверна, но создает иллюзию всеобъемлющего осмысления истории, выявления в ней четких и нерушимых закономерностей и дает иллюзорную возможность легко предсказывать будущее. Она, по сути, льстит нашему самолюбию, освобождает нас от необходимости серьезно изучать прошлое, учиться у него, ограничивет наш интерес к истории занимательными романами и популярными брошюрками. Эта идеология диктует нам и легкомысленное отношение к настоящему, которое вскоре обязательно должно смениться лучшим будущим, что бы мы ни делали. Поэтому мы не придаем особого значения своим ошибкам, несерьезно относимся к решению самых принципиальных, жизненно важных современных проблем, откладывая это важнейшее дело на более совершенное будущее. Если в личной, частной жизни каждого человека проблемы прошлого и настоящего еще и занимают заметное место, то в жизни человечества в целом они считаются чем-то второстепенным, необязательным, неважным. В результате человечество уверенно идет к тому, что будущего у него может просто не быть.

Научные суждения о прошлом строятся очень просто. Из множества археологических находок выбираются только те, которые хорошо согласуются с идеологией прогресса человечества. Определяется (пусть и довольно приблизительно) их возраст. А дальше применяется примитивная интерполяция: есть точка в прошлом, и есть настоящее, а между ними процесс шел по прямой, в крайнем случае по монотонно возрастающей кривой. Любые же находки, выбивающиеся из этой элементарной схемы, ученые стараются не выносить на широкое обсуждение, если и исследуют, то только в своем узком кругу. Ведь иначе может поколебаться авторитет науки.

Например, археологи находят скелеты человекоподобных существ, которые жили миллион лет назад. Отсюда делается уверенный вывод, что в течение этого миллиона лет образ людей непрерывно изменялся от найденного существа к современному человеку. Между тем, многочисленные свидетельства очевидцев дают основание полагать, что и в наше время встречается человекоподобное существо (так называемый «снежный человек»). Может быть, археологи далекого будущего, найдя скелет этого самого «снежного человека», тоже построят схему изменения облика человека от него до себя. Кстати, имеются и находки, говорящие о том, что и миллионы лет назад жили люди, во всем идентичные нам, но о таких фактах ученые предпочитают умалчивать.

Другой пример. Ученые обнаруживают следы дикого племени, использовавшего примитивные каменные орудия, и оценивают возраст этих находок в несколько тысяч лет. Вывод снова не слишком затейлив: за эти тысячи лет мы проделали путь от дикого пещерного человека до современной развитой цивилизации. Но ведь и в наше время дикие племена встречаются, и они вовсе не стремятся менять свой примитивный образ жизни. Не исключено, что и через тысячи лет они останутся такими же дикими. Между тем, в то же самое время, несколько тысячелетий назад, существовали могущественные и высокоразвитые цивилизации. Достаточно вспомнить Древний Египет, повторить многие достижения которого, дошедшие до нас, довольно сложно даже с нашей самой современной техникой. И если проводить интерполяцию между Древним Египтом и нами, то теория прогресса предстанет не столь уж бесспорной. А если еще учесть, что письменные источники времен того же Древнего Египта упоминают о гораздо более мощных цивилизациях, уже давно погибших, то ссылки на дикие племена покажутся просто неуместными. Путь человечества в обозримом прошлом вовсе не был столь однозначен и однонаправлен: от дикости к цивилизации. Все существовавшие цивилизации рано или поздно погибали (иные — бесследно), некоторые из выживших людей переходили на самый примитивный (дикий) образ жизни. А затем все могло повториться снова: усложнение общества, искусства, технологии, развитие и... новое крушение. Так что уверенность в том, что современная цивилизация — это навсегда, что она вечна, что она может только совершенствоваться, чем принципиально отличается от всех предшествовавших, довольно беспочвенна. И сегодня слабость, хрупкость и неустойчивость нашей цивилизации становятся все более очевидными.

То же самое происходит и с теорией эволюции живой природы. К примеру, археологи находят скелеты пресмыкающихся, живших миллионы лет назад, и делают вывод, что из пресмыкающихся путем непрерывной и постепенной эволюции получились современные животные. А если в самых древних пластах им не удается найти следов жизни, то следует вывод, что жизни в те времена просто не было, а появилась она позже путем эволюции. Ход рассуждений крайне прост, но простота эта вполне может оказаться обманчивой. Самое же главное состоит в том, что общепринятая концепция эволюции оказывает очень сильное давление на всех исследователей. Любая мысль, хоть чуть-чуть не согласующаяся с этой концепцией, сразу отметается, считается безусловной ошибкой, а факты, вызвавшие эту мысль, объясняются случайностями или даже самыми нелепыми предположениями.

Опыт показывает, что любой живой организм может порождаться только точно таким же живым организмом. Ящерица происходит исключительно от ящерицы, птица — от птицы, рыба — от рыбы, собака — от собаки, человек — от человека. В природе постоянно ставятся миллионы экспериментов, подтверждающих этот непреложный факт. Проследив множество поколений любого живого существа, мы не обнаружим даже малейшего его стремления преобразоваться в какое-нибудь другое существо. Любые существенные отклонения от нормы (мутации, уродства) всегда приводят к слабости и гибели организма. Однако нас уверяют, что за достаточно долгий период один вид может породить другой, одно семейство — другое, один род — другой, вообще нет никаких препятствий для того, чтобы одно существо породило любое другое. Ящерица через множество поколений может стать птицей, рыба — выйти на сушу на своих ногах, обезьяна — стать человеком. Довод только один: для этого нужно всего лишь достаточное количество времени и соответствующие условия жизни. А любые ссылки на логику и опыт решительно отметаются на том основании, что столь длительные и медленные процессы не под силу человеческому разуму. Да и как же иначе могло образоваться такое разнообразие жизни? Не благодаря же Богу? Идеология прогресса — последнее прибежище атеиста.

Здесь же стоит упомянуть еще одно интересное следствие повального увлечения идеологией прогресса. В наше время все большее значение приобретает все временное, сиюминутное, модное, новое. И одновременно падает интерес ко всему постоянному, неизменному, вневременному. Мол, раз существует прогресс, то все меняется, следовательно, ничего постоянного просто не может быть.

Примеров из самых разных областей можно привести сколько угодно.

В технике считается дурным тоном использовать оборудование, разработанное всего лишь несколько лет назад. Надо постоянно заменять компьютеры, станки, телевизоры, автомобили (и так далее) на новые, более совершенные. В ряде случаев такая замена совершенно неоправданна и вызывается всего лишь страхом перед насмешками, всего лишь желанием ни в коем случае не отстать от прогресса. Но одновременно и разработчики новой техники, как правило, рассчитывают, что срок ее службы не будет слишком долгим, что через несколько лет ее выбросят на помойку.

В искусстве наиболее высоко оценивается обществом труд тех, кто создает произведения-однодневки. Например, поэт-песенник, сочиняющий свои тексты за несколько дней, а то и часов, гораздо более обеспечен, чем настоящий поэт, создающий действительно вечные строки. Сочинитель дешевых детективов или сатирических миниатюр на злобу дня популярен больше, чем гениальный писатель, творящий на века. Художники, конструирующие телевизионные заставки или рекламные плакаты, живут намного лучше, чем те, кто пишет истинно гениальные полотна. Композиторы предпочитают создавать рекламные музыкальные заставки, а не серьезную музыку, так как это значительно выгоднее. Поэтому совершенно не удивительно, что желающих создавать вечные произведения, которые не устареют никогда, становится все меньше.

В строительстве сейчас уже никто не планирует, что возводимый дом простоит века. В лучшем случае речь идет о нескольких десятках лет. Ведь мода на данную архитектуру скоро пройдет, поэтому люди обязательно захотят чего-то новенького. Это же относится и к мебели, в которую, как правило, не закладывается прочность и надежность, которые позволили бы ей служить многим поколениям. А ведь еще несколько столетий назад старались строить дома на века, и на века же создавались все предметы быта.

Стремление постоянно идти в ногу с прогрессом, последними веяниями иногда принимает и совсем неожиданные формы. Например, легко заметить, как быстро меняются породы выгуливаемых на городских улицах собак. Не проходит и трех-пяти лет, чтобы какая-нибудь новая модная порода существенно не потеснила все остальные. Колли сменяются бультерьерами, спаниели — ротвейлерами, пудели — таксами. И это при том, что срок жизни собаки обычно составляет более десяти лет. Видимо, ставшую немодной собаку или усыпляют (попросту, убивают), или бросают где-нибудь в лесу или на улице.

Научный подход к изучению мира, основанный на идеологии прогресса, можно сравнить со следующей ситуацией.

Представим себе, что все жители некоторого города разом покупают себе автомобили и самостоятельно учатся ездить по дорогам. Они методом проб и ошибок разрабатывают принципы поведения на перекрестках, спорят, кто кого и когда должен пропускать. Они скрупулезно изучают процесс столкновения автомобилей и вырабатывают методы выхода из аварий с минимальным ущербом. Они настойчиво пытаются предложить способы предвидения самых различных ситуаций на дороге. Но никто из них не желает открыть книжечку правил дорожного движения, где сказано, что на красный свет ехать запрещено, а на зеленый можно, и что опасно превышать скорость. Ведь это слишком просто, неинтересно, да и никем не доказано.

Точно так же наука решительно отбрасывает все, что говорили о мире наши предки, во что они верили, что они знали на опыте. Можно, конечно, не признавать, что древние представления о мире были ниспосланы свыше, что они были сообщены людям высшими светлыми силами, самим Создателем. Но даже в этом случае нелепо отбрасывать то, что было проверено тысячелетиями, не доверять тому, что успешно помогало жить многим и многим цивилизациям. Бессмысленно открывать заново те законы, которые были уже давно известны. Ведь тем самым мы откладываем настоящую, полноценную, осмысленную жизнь на далекое будущее, когда наконец мы после многих заблуждений и поисков самостоятельно поймем главные принципы мира и сможем жить в соответствии с ними. Но можно пойти и более простым путем — серьезно отнестись к нашим предкам и их воззрениям, почитать священные книги не как художественные произведения, а как источник высшей истины. Кстати, нет никакой гарантии, что ученые далекого будущего не отбросят все построения нашей науки, не объявят их сплошными заблуждениями, не станут строить свою картину мира заново, отказываясь принять знания своих предков, то есть наших современников.

И самое главное, чему нам надо научиться у наших предков — это распознавать добро и зло на всех уровнях бытия, в том числе и на уровне природы и общества. Без этого разобраться в бесконечном разнообразии мира очень трудно, даже невозможно. Без этого мир останется «окружающей средой», которой до нас нет никакого дела и до которой нам тоже нет никакого дела. Без этого изучение мира будет всего лишь пустым времяпрепровождением, не помогающим нам решать нашу главную задачу, для которой нам дана жизнь, — задачу гармонизации мира и нашей собственной самореализации, задачу борьбы со злом и укрепления добра.

На первый взгляд может показаться нелепостью, что в неодушевленном мире, неживой природе существуют и добро и зло. Действительно, как можно, например, отнести к добру или злу какую-нибудь химическую реакцию, какой-нибудь физический процесс? Всех нас учили, что они происходят просто по законам природы и поэтому не могут нести в себе какого-то нравственного смысла. Однако не все так просто. Ведь в мире ничего не происходит «просто так», «самопроизвольно». Любое событие запускается какой-то силой, любое событие имеет какую-то цель и, конечно же, какие-то последствия. Одно событие может вызывать другое событие, то — третье и так далее, но в начале любой цепочки событий всегда стоит какая-то сила, которая задумывает, готовит и запускает процесс. И весь вопрос в том, какая это сила, гармонизирующая или разрушительная, какие цели она преследует, какого результата она добивается. Светлые силы делают все для того, чтобы мир развивался естественно и гармонично, в соответствии с изначальным замыслом Творца. У темных сил задача другая — нести в мир разрушения и за счет этих разрушений подпитываться и расширять свое влияние.

Простейший пример. Казалось бы, что плохого (или хорошего) в том, что ядра атомов некоторых элементов могут делиться с выделением энергии? Добро это или зло? Ответ на этот внешне нелепый вопрос становится ясен каждому, кто знает о последствиях атомных взрывов. Люди, выступающие в качестве служителей сил зла, собирают эти изначально рассеянные в природе элементы вместе и запускают цепную реакцию деления, уничтожающую все вокруг. Цель всего этого — страх, насилие, самоутверждение, а последствия — разрушение многих частей мира, нарушение естественного развития жизни, длительное радиоактивное заражение всего вокруг. Наверное, не стоит пояснять, что такое использование природного явления представляет собой однозначное зло. Существенное нарушение изначальной природной гармонии неизбежно ведет к разрушению мира, то есть торжеству зла.

Еще пример. Как оценить с точки зрения добра и зла те или иные химические реакции? Допустим, химики путем длительных и сложных экспериментов получают новое эффективное отравляющее вещество, способное одной своей каплей убить сотни людей. Вряд ли кто-нибудь рискнет отнести процесс получения этого яда вместе со всеми его химическими реакциями к сфере добра. Неверное использование природных явлений опять же представляет собой зло, так как у истоков процесса стоят разрушительные силы, силы зла, действующие через людей, а результат — страх и насилие, уничтожение многих жизней.

Не стоит надеяться, что можно обнаружить зло в природе в чистом виде. Это крайне сложно. Тем более не надо пытаться однозначно назвать злом какое-нибудь вещество, какое-нибудь явление. Мы можем судить о действии зла в мире в основном по результатам этого действия. А основной результат действия зла — это разрушение гармонии мира или его гармоничного развития. Причем разрушением является отклонение от гармонии в любую из возможных сторон, нарушение статического или динамического естественного равновесия мира. Надо учесть, что в большинстве случаев силы зла действуют не прямо, а при посредстве людей, так как человек имеет наибольшие среди других творений возможности воздействия на мир. Злом будет любое вмешательство человека в природу, вызывающее необратимые разрушения, необратимую гибель живого. Злом будет также создание условий жизни, неестественных для человека, ведущих к росту числа болезней.

Теперь обратимся к живой природе, посмотрим, как проявляются добро и зло там.

Со школьных лет всем нам известно, что в дикой природе всегда выживает сильнейший, и что большая заслуга человека состоит в отходе от этого жестокого принципа. Это мнение о выживании сильнейшего часто повторяют всевозможные публицисты, историки, политики, философы для подтверждения собственных выводов, порой весьма спорных. Это же положение легло в основу теории борьбы за существование, которая якобы и является движущей силой развития в живой природе.

Но действительно ли этот принцип столь бесспорен и столь важен? Биологи обычно говорят о другом, о том, что в природе погибает слабейший. А это вовсе не то же самое, что выживание сильнейшего. Выживание сильнейшего подразумевает гибель всех, кроме самых сильных, включая и средних, составляющих подавляющее большинство. Гибель же слабейших говорит о выживании большинства и отсеве только самых больных, увечных, нежизнеспособных. Так что разница огромная. В одном случае гибель угрожает незначительному меньшинству, а в другом — подавляющему большинству. В одном случае сильнейший противопоставляется основной массе, а в другом — рассматривается как ее составная часть. Отсюда, кстати, следует вывод, что у любого вида (в том числе и у людей) могут быть два возможных пути: или этот вид остается неизменным (изменения возможны только в несущественных мелочах), или он полностью вымирает (когда внешние условия становятся резко неблагоприятными). Единичные сильнейшие особи не оказывают на весь вид заметного влияния, поэтому их преимущества наследуются слабо. А недостатки единичных слабейших особей отсеиваются, так как они погибают.

Известно, что хищники в большинстве случаев могут убить только тех животных, которые значительно слабее своих сородичей. Здоровое, сильное, умное животное, как правило, легко может спастись от любого хищника и защитить свое потомство. Поэтому в естественных условиях хищники оказывают минимальное влияние на сокращение численности тех животных, на которых они охотятся. Мало того, хищники приносят популяциям этих животных немалую пользу, так как, убивая больных и дефективных особей, они способствуют оздоровлению всех остальных, препятствуют развитию болезней и генетическому вырождению. Так что называть хищников однозначным злом совершенно неправильно.

Настоящим злом в данном случае будет нарушение естественного равновесия. Так, если хищников вдруг станет слишком много, они могут через некоторое время уничтожить всех остальных животных, а затем и сами погибнуть с голоду. Если же хищников вдруг станет слишком мало, травоядные чрезмерно размножатся, в результате чего начнутся массовые болезни (больные будут заражать здоровых) и образуется нехватка корма, что может привести к гибели всех животных. Однако небольшие регулярные колебания численности хищников и травоядных, не выходящие за разумные пределы, вполне допустимы, так как не нарушают естественной гармонии, не переводят природную систему в состояние, из которого уже нет возврата.

Кстати, животные в нормальных условиях практически никогда не убивают себе подобных. Поединки между представителями одного вида не идут дальше взаимных угроз и незначительных ран. А те же хищники обычно не убивают больше животных, чем им надо съесть для выживания. То есть бессмысленного убийства в природе практически не встречается. Поэтому говорить о бессмысленной жестокости, настоящей, всепоглощающей мстительности, истинной «зверской» злобе животных не приходится. Все это чисто человеческие грехи, приписываемые животным.

Может быть, не стоило бы уделять столько внимания «братьям нашим меньшим», если бы упомянутый принцип выживания сильнейшего не использовался столь широко для оправдания человеческого зла. Ведь и уничтожение природы, растений, животных, и захватнические войны, и все виды рабства, и любые социальные революции обосновываются именно этим — выживает только сильнейший, причем выживает за счет уничтожения всех, кто хоть немного слабее его. Как будто этот выживший сильнейший, захвативший все жизненное пространство, все возможные блага, сможет затем полноценно жить на полученных развалинах, на трупах поверженных конкурентов. Не придется ли ему потом уже искусственно воссоздавать утраченную гармонию, естественную среду обитания, тратя на это гораздо большие усилия, чем потребовались для разрушения?

Конечно, совершенно неверно было бы призывать по примеру животного мира бросать на произвол судьбы всех слабых и больных людей. У человека гораздо больше возможностей для борьбы с болезнями, чем у животных. Но не менее глупо и ставить основной целью постоянное увеличение количества людей, к чему регулярно призывают социологи. Нельзя относиться к нашей Земле, да и к своей стране, как к оккупированной нами территории, которую надо как можно скорее заселить, чтобы нас не вытеснил кто-нибудь более сильный. Нельзя все вокруг перестраивать по своему желанию, борясь со всем, что нам кажется непонятным или неправильным. Настоящая жизнь и борьба с кем бы то ни было за свое существование — это вовсе не синонимы. Борьба нужна только с тем, что препятствует самой жизни — со злом, разрушениями, болезнями, собственной глупостью, но никак не с миром или его составными частями.

Зло в живой природе существует и, так сказать, на индивидуальном уровне. К нему, например, относятся любые существенные отклонения от средней нормы. Так, хорек порой убивает всех кур в курятнике, хотя и не может их съесть. Росомаха прячет убитую жертву в землю, а затем просто не приходит за ней, оставляя ее гнить. Кроты отличаются от других зверей тем, что встреча двух особей часто кончается дракой до смерти одного из них. Все это совершенно бессмысленные убийства, а значит, они относятся к злу. Кролики известны чрезмерным обжорством (они могут есть круглосуточно!) и безграничной похотью. Некоторые звери отличаются своей особой нечистоплотностью, способностью быстро разносить всевозможные болезни.

Но самый наглядный пример зла в природе — это паразитизм, то есть жизнь за счет другого организма с его разрушением и умерщвлением. И зло паразитизма многократно возрастает, если паразит питается более высоко организованным существом, чем он сам, то есть существом, имеющим больше свободы выбора, чем он сам. Прежде всего, естественно, речь идет о человеке и его паразитах. Всевозможные глисты, чесоточные клещи, патогенные грибки, болезнетворные бактерии, вирусы, кровососущие насекомые (вши, блохи, комары, слепни, клопы и т.д.) — это явные и несомненные служители зла. Они мешают жить и наносят прямой вред человеку, лишают его части свободы, которая дана ему Богом. Поэтому их не только можно, но и нужно уничтожать, так как это будет вовсе не разрушением природы, а восстановлением ее гармонии. Сюда же можно отнести и домашних паразитов — мышей, крыс, тараканов, домашних муравьев, не только портящих продукты питания, но и разносящих опасные болезни.

Попробуем оценить роль науки не по тем достижениям, которые она обещает в будущем, а по имеющимся на сегодняшний день результатам. Ученые постоянно уверяют нас, что наша жизнь стала лучше, что мы стали счастливее и совершеннее, чем наши предки. Но так ли уж это бесспорно?

Если разобраться, то для любого человека самое важное — это он сам, его мысли, чувства, самоощущение, его удовольствия и удовлетворенность собой, возможность полностью реализовать свои способности, выполнить свою миссию на Земле. То есть в этом смысле именно человек — мера всех вещей. И именно по данному показателю можно оценивать уровень развития человечества и вклад в это развитие различных сил. В этой связи можно вспомнить наиболее популярные пожелания людей друг другу к праздникам. Чаще всего, как известно, желают здоровья и счастья, радости, благополучия и успехов в делах, то есть пожелания обычно относятся к внутреннему миру человека, они глубоко личные, сокровенные.

А любые достижения техники, которыми так любит хвастаться наука, это вовсе не самоцель, а всего лишь средство для достижения цели, причем далеко не единственно возможное. Так что для оценки уровня развития человечества, уровня зрелости цивилизации техника не имеет никакого значения. Ведь вполне можно представить себе предельно развитую технику и при этом глубоко несчастных, больных, пессимистически настроенных людей, работающих с этой техникой, обслуживающих ее. Так что технические достижения надо исключить из рассмотрения при оценке современного состояния человечества. Ведь никто же не желает своему другу дальнейшего развития технических средств, появления новых машин и механизмов, химических веществ или заводов.

То же можно сказать и о способах организации общества, которые также смело берется разрабатывать и внедрять наука. В последние века очень популярно было рассматривать переделку общественных отношений как универсальное и радикальное средство, чтобы сделать счастливыми всех людей без исключения. Опыт показал, что результат чаще всего полностью противоположен ожидавшемуся. Чем больше наука вмешивается в устройство общества, тем больше людей становятся несчастными, а то и просто гибнут ради призрачного общественного счастья в будущем. Большинству людей важна именно собственная жизнь, а не их положение в обществе, не отношение к ним окружающих или жизнь других людей. Опять же никто кроме отдельных фанатиков не думает желать своим друзьям переделки общества, установления того или иного общественного строя.

А теперь посмотрим, каковы реальные успехи современной науки в том, чего люди действительно хотят, чего желают друг другу.

Начнем со здоровья. Конечно, в последние годы практически исчезли многие страшные болезни, которые раньше уносили тысячи жизней, например, оспа или чума. Но появились не менее опасные болезни — такие, как СПИД или губчатый энцефалит («болезнь бешеных коров»). Характер эпидемии приобретают и те болезни, которые раньше считались редкостью, например, наркомания, сердечные болезни, аллергия, нервные расстройства. Редкостью сегодня стало и рождение в развитых странах полностью здорового ребенка. Правда, справедливости ради надо отметить, что детская смертность при этом снизилась. К окончанию школы число практически здоровых людей не превышает пяти—десяти процентов. Помолодели традиционные болезни: теми или иными нарушениями позвоночника страдают почти все двадцатилетние, лысеют многие к тридцати годам, теряют значительную часть зубов к сорока годам, в очках ходят даже маленькие дети. Инфаркты, гипертония, считавшиеся раньше уделом стариков, встречаются теперь у совсем еще молодых людей. Чрезвычайно распространились болезни желудка и кишечника. И это несмотря на появление все новых и новых лекарств, большие достижения в области медицинской техники и постоянное «улучшение» питания в соответствии с рекомендациями науки. Так что пожелания здоровья в наше время — это вовсе не пустые слова. Каждому из современных людей есть что лечить, у каждого есть недуг, от которого надо избавляться, а то и целый набор болезней. И виновата во всем этом та же наука, благодаря которой развивается промышленность и увеличивается загрязнение и разрушение природы, внедряется неестественный образ жизни.

Традиционно считается, что технический прогресс освобождает человека от тяжелого физического труда и тем самым улучшает нашу жизнь. Однако здесь тоже все не так просто. Наиболее мучителен и вреден для человека не просто тяжелый труд, а труд монотонный, требующий постоянного напряжения, не дающий возможности творческой самореализации и не приносящий наглядных и полезных результатов. А такого труда и сегодня очень много. Например, на сборочных конвейерах люди выматываются ничуть не меньше, чем на копании ям или перетаскивании тяжестей. Даже если человек весь день сидит за столом в удобном кресле, но при этом не может отвлечься ни на минуту, постоянно должен принимать решения, это наносит огромный вред его здоровью. В прошлом какой-нибудь плотник, который простыми инструментами строил бревенчатые дома, был, как правило, гораздо здоровее, чем современный оператор компьютера, освобожденный от тяжелого труда. И здоровее не только в смысле физической силы, но и в смысле отсутствия всяких внутренних расстройств, особенно нервных. Если тело человека освобождать от разумной нагрузки, оно хиреет и разлаживается. А если при этом еще и многократно увеличить нагрузку на глаза и мозг, загрязнить воздух, воду и пищу, то мы и получим современное состояние здоровья человечества.

Теперь о счастье. Состояние счастья, как известно, довольно субъективно, то есть сильно зависит от мировоззрения человека, его моделей себя, окружающих, мира. Однако кое-какие выводы об общем уровне счастья можно сделать из таких фактов, как количество самоубийств, различных психозов, всплесков немотивированной жестокости, распространенность наркомании, алкоголизма. По всем этим показателям современной цивилизации также похвастаться нечем. Людей выматывает быстрый темп, предлагаемый современной жизнью, они стремятся любыми путями хоть на время отключиться от этой гонки, забыться, представить себя счастливыми, спокойными, довольными. Пусть и в ущерб своему здоровью, даже жизни. Как же ошибались мечтатели прошлых веков, рисовавшие картины бесконфликтного, безоблачного, радостного и спокойного будущего! Все их жалобы на несовершенства жизни в те времена многим кажутся сегодня просто бессовестным нытьем людей, не понимавших своего счастья. Интересно, что бы они сказали, если бы увидели то самое будущее, о котором они так мечтали. Кстати, и прогнозы самых видных ученых о будущей жизни, сделанные лет сорок—пятьдесят назад, также не оправдались практически ни в чем.

И получается, что наука, взявшая на себя в последние века роль единственного руководителя и организатора нашей жизни, не добилась бесспорно положительных результатов. Зато бесспорно отрицательных результатов хоть отбавляй. Однако большинство людей продолжает верить всем рекомендациям и прогнозам науки, надеется только на нее в деле организации нашей будущей жизни. Наверное, главный мотив этой веры состоит в желании снять с себя всякую ответственность, найти кого-то, на кого можно будет потом возложить ответственность за все ошибки и несовершенства жизни. Но так ли уж важно, кто будет объявлен главным виновником глобальной катастрофы, которая нам реально угрожает в ближайшем будущем?

Остановимся теперь кратко на проблемах общественного устройства. Это тоже область жизни, которую традиционно относят к сфере научных интересов.

Человек нередко пытается оправдать собственное зло глобальными особенностями мира, его несовершенством. И чаще всего во всех грехах всех людей пытаются обвинить общество, которое якобы неминуемо толкает человека на преступный путь. Мол, если устроить общество разумно, то преступность сама исчезнет, никто не будет грешить и предаваться порокам. Очень удобное оправдание, пытающееся снять всякую ответственность с человека. Именно такие взгляды подпитывают все революционные теории, именно они толкают людей на переезд в другую страну, они же заставляют человека искать пути в вышестоящие круги общества. В любом случае считается, что изменение общественных условий автоматически улучшит жизнь, сделает ее чище, облегчит выбор между добром и злом. Доля истины здесь есть, в некоторых случаях общество действительно может создавать обстановку, в которой не грешить очень трудно. Но конечный выбор между добром и злом все равно остается за человеком, поэтому ответственность за этот выбор он будет нести сам, а не вместе с теми, кто создавал общественное устройство и руководил обществом. Не случайно даже во времена самых жестоких диктатур, самой разнузданной анархии обязательно встречаются светлые, чистые люди. Да, обычно они страдают, не получают поддержки общества, не добиваются высокого положения и большого состояния, но сохраняют себя несмотря ни на какое давление общественных условий. Так что возможность выбора есть всегда, при любом общественном устройстве.

Многие почему-то убеждены, что если мы рассматриваем объединение отдельных людей в единое общество, государство, исследуем взаимоотношения государств, то мы должны перейти на какой-то принципиально новый уровень. Мол, то, что было верно в случае взаимоотношений отдельных людей, здесь может оказаться неподходящим, даже вредным. И наоборот, то, что признается недопустимым в отношениях между отдельными людьми, на уровне общества, государства не только разрешено, но даже жизненно необходимо.

Однако главные законы мира одинаково действуют на любом уровне от самого низшего до самого высшего. Поэтому нет никаких причин пытаться выделить что-то принципиально новое в правилах взаимоотношений людей, объединенных в большие коллективы, страны и государства. И в этом случае тоже нельзя противопоставлять интересы страны и интересы отдельного человека, призывать человека любыми средствами служить интересам страны, считать допустимым любое зло, служащее усилению страны. Нельзя объявлять свою страну безусловным добром, а все окружающие страны — беспросветным злом, и наоборот, недопустимо провозглашать нанесение любого вреда другим странам бесспорным добром для своей страны. Одним словом, делать кумира из своей страны ничуть не лучше, чем из самого себя или из какого-то человека.

Любая страна всегда несет в себе зло, так как состоит из несовершенных людей и живет по несовершенным законам. Закрывать глаза на это зло, отказываться от борьбы с ним только потому, что оно наше, совершенно неправильно. Наоборот, именно с этим внутренним злом надо бороться в первую очередь, иначе нельзя достигнуть ни благоденствия всех граждан, ни подлинного величия страны. Только наведя порядок в своей стране, можно указывать другим странам, как им надо жить, заниматься устройством их жизни. Не стоит считать другие страны точно такими же, как наша страна, но нельзя их объявлять и полностью противоположными нашей стране. У каждой страны своя миссия, своя роль в истории, свое место в едином человечестве. Нет стран полностью чистых, «святых», как нет и стран, полностью пораженных злом.

То есть все основные правила, обсуждавшиеся в предыдущих главах, действуют и на этом уровне. Однако есть некоторые особенности, проявляющиеся именно на уровне общества и его устройства.

О достоинствах и недостатках того или иного общественного устройства люди спорили всегда, об этом написаны тысячи книг. Но сейчас в основном все сходятся на том, что наилучшей формой общественного устройства является демократия. Мол, выбор большинства народа обеспечивает всем людям наилучшие условия жизни. Действительно ли это так?

Прежде всего надо понять, что идеального общественного устройства, гарантирующего всем безбедную и счастливую жизнь, не существует и не может существовать в принципе, пока в мире есть зло. Зло всегда может найти лазейку, в любой системе законов, обычаев, принятых представлений, которые создаются несовершенными людьми. Мало того, зло обязательно будет толкать людей на нарушение любых законов, и общество никогда не сможет этому помешать, так как постоянно контролировать мысли всех людей невозможно. Но именно такие нарушения оказывают наибольшее влияние на жизнь людей. Поэтому на бытовом уровне, на уровне повседневной жизни людям в общем-то не слишком важно, как устроено их общество, государство. Конечно, бывают крайние случаи, всегда можно представить государство, где всем и всегда будет плохо, но это все-таки исключение из правил.

Теперь что касается демократии. Считается, что ей противостоят монархия, диктатура, то есть огромная и несменяемая власть одного или нескольких человек. Демократия, мол, защищает людей от произвола правителя или правителей, гарантирует всем гражданам равные права по участию в управлении страной в виде выборов, а также равную ответственность всех перед законом. Допустим, что все это действительно строго выполняется, хотя в реальности всегда хватает самых различных нарушений данных принципов. Тогда демократия обеспечивает максимальный учет мнения большинства населения. Именно большинства, но не всех людей, что принципиально важно. Даже если это большинство больше меньшинства на одного человека. Демократия игнорирует мнение любого человека, если оно не совпадает с мнением большинства. То есть любое меньшинство при демократии оказывается ущемленным независимо от того, какое это меньшинство. Оно может иметь право излагать и пропагандировать свои убеждения, но повлиять на выбор пути страны, на выбор законов оно не может просто потому, что оно меньшинство. Получается, что все меньшинства демократия приравнивает друг к другу. И меньшинство преступников, и сексуальные меньшинства, то есть людей, сильно пораженных злом, и меньшинство талантливых людей, и меньшинство праведников, то есть людей, отмеченных свыше и активно служащих добру. Тем самым зло, по сути, приравнивается к добру. Демократическое общество оберегает себя от неограниченного разгула зла, но при этом и закрывает себе путь к совершенствованию.

Как и любое коллективное руководство, демократия неспособна как к активному улучшению общества, так и к быстрому ухудшению его. В лучшем случае она консервирует сложившееся положение, в худшем — обеспечивает медленное разложение. Речь здесь не идет, конечно, о развитии техники и технологии, речь идет о гармонизации и разрушении мира и всех его частей, то есть о добре и зле. И в частности, что наиболее важно, о нравственном уровне общества.

О том, как демократия поступает с меньшинством, есть хороший анекдот.

Действительность бывает еще хуже, чем в этом анекдоте. Пусть, например, в стране царит прямая и полная демократия, то есть все вопросы решаются всеобщим голосованием, референдумом. Выносится предложение: выделить на нужды образования (или здравоохранения, или культуры) всего один процент от доходов государства. Результат голосования: почти все — за, и только учителя (врачи, музыканты, артисты и т.д.) — против. Решение принято. И образование (здравоохранение, культура) в результате хиреет, вырождается, из него уходят люди, меньшинство становится все меньше, и на него вообще перестают обращать внимание.

Но это при прямой демократии. В случае парламента, представительской законодательной власти, ситуация обычно еще ухудшается. В парламент депутаты выбираются от политических партий. Следовательно, они считают себя выше повседневных, бытовых нужд людей (то есть, проще говоря, отрываются от реальной жизни), они руководствуются некими «высшими государственными интересами», «высшими политическими целями». В результате ущемленными вполне могут оказаться не только всевозможные меньшинства, но и большинство людей. Единственное, что можно гарантировать, так это то, что депутаты будут заботиться о себе и об аппарате, обслуживающем государство, то есть о чиновниках.

При монархии (абсолютной) все решения принимает монарх, руководствуясь только своими соображениями. То есть все зависит исключительно от его личности. Здесь возможно две крайних ситуации.

Если правитель действительно чистый человек, отмеченный свыше, если он обладает даром предвидения и четко различает добро и зло, то правление его будет благополучным, жизнь народа будет становиться счастливее, страна будет укрепляться. Гармония станет восстанавливаться, зло — решительно подавляться. Будут учитываться интересы тех людей, которые активно служат добру, и игнорироваться интересы активных служителей зла. При этом совершенно неважно, составляют они большинство или меньшинство населения. Свои ошибки правитель будет честно признавать и быстро исправлять. Это, наверное, самый благоприятный из всех возможных вариантов.

Если же правитель сам сильно поражен злом, то он может быстро и уверенно довести народ до вымирания и одичания, а страну — до полного краха. Он будет способствовать развитию пороков и подавлению добродетели, он будет возвышать негодяев и унижать праведников. Зло будет торжествовать, разрушение гармонии нарастать. При этом любые возражения будут решительно отметаться, а несогласные люди — просто уничтожаться. Это, наверное, один из самых худших вариантов.

Конечно, возможны и промежуточные варианты, когда правителем становится ничем особым не выделяющийся, средний человек. Тогда вполне возможен застой, медленное улучшение или медленное разложение. При этом неизбежны перекосы в общественном развитии, связанные с особенностями личности правителя. Такое правление близко по своим результатам к демократии. То же самое, кстати, происходит и при недостаточной власти правителя, когда он не может принимать важные решения самостоятельно.

Но есть еще одна форма общественного устройства, которую можно назвать диктатурой идеологии. В этом случае от личностей правителей, как и от мнения народа, зависит очень мало, все определяется принятой идеологией, нерушимой догмой, от которой нельзя отступать ни на шаг.

Хуже всего, когда эта идеология носит откровенно разрушительный характер. Тогда она будет уверенно разваливать страну, развращая одних людей и уничтожая других, и никто не сможет ей противостоять. Процесс разрушения может остановить только решительный и полный отказ от идеологии.

Но даже идеология, содержащая много истинных положений, даже идеология, основанная на религии светлого направления, все равно таит в себе огромную опасность, если она становится государственной, строго обязательной для всех. Недостатки, неизбежно скрытые в ней, рано или поздно станут угрозой для страны и народа. Силы зла, пользуясь этими слабыми местами идеологии, укоренятся, разрастутся и станут вести свою разрушительную работу. И никто не сможет им помешать, так как главное — жесткая идеология, а мнения людей, замечающих зло, желающих бороться с ним, ничего не значат.

Любая идеология, как правило, не признает золотой середины, она указывает желательные направления изменений и объявляет их абсолютной ценностью. Но практически любое направление при его последовательном продолжении ведет к разрушению, к торжеству зла. Единственно, что можно увеличивать постоянно, так это гармонию мира, добро. И единственно, что можно уничтожать постоянно, так это разрушение, осквернение мира, зло. Но в этом особом случае не может быть простых и ясных призывов и лозунгов, без которых невозможна никакая идеология. Здесь нужна сложная кропотливая повседневная работа, а не решительный штурм, не безоглядное движение вперед к выбранной цели.

В основе общества в идеале должны лежать принципы гармонии. Но это вовсе не какие-то умозрительные, искусственно навязываемые принципы вроде всеобщего полного равенства людей или всеобщей безграничной свободы. Общество — это одна из частей мира, следовательно, оно обязано подчиняться мировым законам, следовать общим принципам мировой гармонии. А это означает, что законы, обычаи, мораль общества не должны противоречить основам организации мира, установленным Творцом. То есть поощряться, поддерживаться, прославляться должны поступки, направленные на добро, восстановление гармонии мира, очищение от зла, и люди, эти поступки совершающие. А осуждаться, наказываться, запрещаться должны поступки, направленные на зло, на разрушение гармонии.

Максимальная свобода должна быть предоставлена людям, которые имеют талант для занятий творчеством, направленным на добро. Но это не значит, что такие люди должны быть полностью предоставлены сами себе, что они должны иметь свободу умереть с голоду. Общество обязано гарантировать им достойную и обеспеченную жизнь. Причем талант не надо понимать в данном случае слишком узко. Речь идет о любом творческом труде, приносящем миру безусловную пользу. Например, врач, действительно лечащий людей, конечно же относится к таким людям. Или учитель, несущий людям полезные и добрые знания. Или музыканты, поэты, художники, утверждающие своими произведениями гармонию и красоту. Но сюда же относятся настоящие земледельцы, любящие и берегущие землю, а также талантливые ремесленники, создающие уникальные полезные вещи своими руками.

Что касается предпринимателей, то свобода может быть предоставлена только тем из них, чья деятельность не вредит миру, не сеет страх, ложь, разрушения, не увеличивает вражду между людьми, не губит природу, не направлена на уничтожение любых частей мира. Предприниматели обязаны быть честными, держать свое слово, не должны вредить ни конкурентам, ни партнерам, ни клиентам. Любое другое предпринимательство должно решительно подавляться или же прямо запрещаться.

Наконец, надо всячески ограничивать свободу тех людей, кто решительно встал на путь активного служения злу, сделал это своей профессией. Те, кто вредят человеку, природе, распространяет разрушительные идеи, пропагандирует и утверждает пороки, вовсе не должны пользоваться такой же свободой, как и остальные люди. Они сделали свой выбор, за что и должны расплачиваться. Иначе зло будет беспредельно разрастаться и может погубить множество людей и общество в целом.

А все остальные люди, занимающиеся нетворческим трудом, должны пользоваться свободой в той степени, в которой они соблюдают законы общества. Их профессиональные обязанности не оказывают на их свободу никакого влияния.

Понятно, что подобные принципы организации общества не связаны жестко ни с одной из форм правления, ни с одной из схем государственного устройства.

Посмотрим, как проявляются первичные грехи — гордыня, ложь и страх — на рассматриваемом в данной главе уровне, то есть на уровне взаимоотношений человека и мира.

Гордыня в данном случае ведет к чрезмерному возвеличиванию человека, противопоставлению его и мира. Человек объявляется царем природы, который не только может, но и обязан переделывать весь мир по своему усмотрению. Вся природа считается изначально несовершенной, ее надо подтягивать к уровню человека, приспосабливать для его нужд, превращать из враждебной стихии в комфортную среду обитания. Никаких собственных интересов у природы быть не может, учитывать их, приспосабливаться к ним не только бессмысленно, но даже опасно. В идеале мир должен быть разрушен до основания, а затем на его основе должен быть построен новый мир, где человек будет не просто одним из творений, а полновластным хозяином и богом. Любые рассуждения о гармоничном развитии человечества по законам мира отвергаются, как вредная ложь, пережитки темного прошлого. Интересы человека ставятся выше всего, причем теоретики, идеологи и вожди считают, что именно они понимают эти интересы правильно, а те, кто не согласен с ними, просто глупцы или обманщики. Объявляется, что в мире нет ничего, что было бы недоступно пониманию человека, что человек может учесть все последствия любого своего шага, что даже катастрофические ошибки приносят несомненную пользу, так как служат делу обучения человечества. Леса, степи, реки, болота, моря, горы, растения, животные смело подразделяются на полезные и вредные для человека. При этом вредные подлежат уничтожению, а полезные — серьезной переделке и дальнейшему приспосабливанию к нуждам человечества.

Ложь на данном уровне проявляется в виде искажения истинных взаимосвязей человека и мира. Например, единственной функцией природы объявляется удовольствие, получаемое людьми от созерцания красивых пейзажей, наблюдения за животными. И тогда люди легко смиряются с гибелью дикой природы, если при этом сохраняются малочисленные заповедники, если исчезающих животных собирают в зоопарки, если издаются красочные альбомы с видами природы и изображениями птиц, зверей, насекомых, если по телевидению демонстрируются видовые и научно-популярные фильмы о природе. Ложь состоит и в том, что человек может заменить уничтоженную природу искусственной средой с ненатуральными воздухом, водой, почвой, жилищем, энергией. Или же другой, казалось бы, прямо противоположный пример лжи — идеализация дикой природы, убежденность в том, что все зло мира идет только от человека, что достаточно вернуться к естественной жизни в природе, и все тут же само собой наладится, все проблемы автоматически решатся, и настанет рай на Земле. Ложь также проявляется и в том, что человек считает свои представления о мире исключительно правильными и полными, что объявляет свою науку беспристрастным и всеобъемлющим отражением действительности. Но ложью будет и утверждение, что человек абсолютно ничего не может понять о мире, что он способен только разрушать, что лучше ему вообще ничего не трогать. Ложь отрицает саму возможность гармонии человека с природой, выдает за гармонию взаимное разрушение, паразитизм, вражду и напряженность. Ложь предлагает неестественные связи между природой и человеком. Это и охота ради развлечения, и исследование природы путем разрушения (к примеру, чтобы узнать возраст дерева, его спиливают и считают годовые кольца), и сбрасывание ядовитых и радиоактивных отходов в реки, моря, закапывание их в землю, и многое другое.

Наконец, страх на данном уровне проявляется не только в виде вполне понятного ужаса перед природными катаклизмами — такими, как землетрясения, ураганы, извержения вулканов или наводнения. Результат действия страха — это и боязнь оказаться слабым, несостоятельным перед теми неожиданностями, которые регулярно преподносит природа. Именно такой страх заставляет, не дожидаясь никаких сюрпризов, заранее насиловать и разрушать природу, так сказать, благоустраивая и переделывая ее. Например, желание избежать возможной нехватки воды или разрушительных последствий сильного наводнения толкает человека на создание крупных водохранилищ, ущерб от которых всей окружающей природе огромен. Страх нехватки в будущем электроэнергии привел к строительству множества атомных электростанций, вред от аварий на которых невозможно даже представить. Страх перенаселения Земли и истощения природных ресурсов заставляет разрабатывать проекты освоения космического пространства, даже первые шаги по реализации которых требуют огромных затрат тех самых ресурсов и наносят большой ущерб природе. Что же касается страха перед природной стихией, то традиционно считается, что по мере развития человечества устойчивость к ней повышается, поэтому катаклизмы уже не так опасны нам, как нашим предкам. Но это всего лишь обман. Например, строительство огромных городов приводит к тому, что даже сравнительно слабое землетрясение способно унести многие тысячи и миллионы жизней вследствие большой плотности застройки, паники, пожаров, разрывов труб, обрывов электропроводов и т.д.

Ложь, страх и насилие и в данном случае могут использоваться в качестве индикаторов правильного отношения человека к миру. Например, если целью какого-то научного исследования является обман, запугивание людей, стремление подчинить весь мир своим интересам, то такое исследование заслуживает строгого запрета. Если какой-то грандиозный проект основан на ложных представлениях о всемогуществе человека, требует насилия над природой, обещает полное покорение стихий, он обязательно обернется огромными несчастьями, невосполнимыми потерями, необратимым ухудшением жизни людей. Наконец, если главные принципы какого-нибудь государства — это ложь своим гражданам и другим государствам, насилие внутри страны и запугивание соседей, возвеличивание себя и презрение к другим, то такое государство не служит добру, даже если оно построено в соответствии с последними рекомендациями науки.

В заключение главы отметим, что и в данном случае нельзя абсолютизировать один из уровней мира, отбрасывая все остальное. Отношения человека с миром, точнее, с той частью мира, с которой мы постоянно сталкиваемся, которую мы можем изучать, не самодостаточны. Наивно полагать, что непосредственно окружающая нас часть мира, доступная нашим далеко не совершенным чувствам и еще менее совершенным приборам, и есть весь мир. Нелепо думать, что, изучив опытным путем какие-то внешние проявления этой части мира, мы познаем саму сущность целого мира, все его принципы, законы и особенности действия данных законов в разных условиях. Существуют еще и другие части мира, гораздо более сложные, в принципе недоступные нашему пониманию, но порой оказывающие на нас определяющее влияние. К тому же научные исследования окружающей природы и общества не дают реально полезной информации ни о взаимоотношениях между людьми, ни об истинной сущности человека, то есть о более низких, но ничуть не менее важных уровнях. Не говорят они ничего вразумительного и о единой основе мира, его источнике и Творце, а без этого все частные знания о мире не имеют особого смысла. Да и вообще природа и общество — это всего лишь один из промежуточных уровней мира, в котором не проявляются сколько-нибудь заметно ни тонкие эффекты, свойственные, например, человеческой психике, ни глобальные эффекты более высоких уровней.